История всемирной литературы в девяти томах: том второй

Сказания об Амирани весьма популярны в Грузии и Южной Осетии. М. Я. Чиковани, изучавший этот эпос, считает основными две формы его бытования: прозаическую и стихотворно-прозаическую. В стихах обычно встречаются второстепенные эпизоды (отправление на охоту, монолог Бакбак-дэва, диалог Камар с отцом и др.). Исследователь сообщает также о песенно-хоровом исполнении стихотворных фрагментов сказаний об Амирани во время народных празднеств и обрядов в некоторых горных районах. Ряд точек соприкосновения с народным эпосом об Амирани (сходство имен и некоторых элементов сюжета) имеет рыцарская повесть XII в. «Амиран Дареджаниани» Мосе Хонели. Соотношение народных сказаний и книжного образца героико-романического эпоса составляет особую проблему «амиранологии». Некоторые исследователи (В. Кекелидзе, А. Барамидзе, Ю. Абуладзе) склоняются к примату книжного источника, а другие (М. Чиковани) стоят за приоритет фольклорной версии. Е. Вирсаладзе обнаружила глубокие связи «Амираниани» с грузинским охотничьим мифологическим эпосом, в котором Дали и охотник Беткил напоминают божественную пару типа Афродиты и Адониса, Кибелы и Аттиса. Очень близко стоит к «Амираниани» абхазское сказание об Абрскиле. Абрскил — сын знатной девушки, забеременевшей от небесной силы. Он завоевывает славу богатыря, борца против врагов Абхазии, защитника угнетенных. Он не дает расти папоротнику и другим сорнякам, поэтому луга покрываются сочной травой и развивается скотоводство. Абрскил не хочет ни перед кем склонить голову, перечит творцу, и ангелы приковывают его в пещере. Встречаются и другие прикованные герои в фольклоре народов Кавказа — бородатый адыгский великан, перечивший богу Тха, имеретинское демоническое существо Рокапи, армянские богатыри Артавазд, Шидар и Мгер. Еще античные писатели обратили внимание на то, что древнегреческий титан Прометей прикован к горам Кавказа и что на самом Кавказе есть сходные предания. Кавказская локализация легенды о Прометее весьма отчетлива в послеэсхиловский период.

Аполлоний Родосский (III в. до н. э.) упоминает даже Амарантские горы на Кавказе в стране колхов, где правит Аэт и где дракон стережет золотое руно. В этой связи любопытно наличие рудиментов сюжета похищения огня в сказаниях об Амирани, так же как и упомянутое выше его соотношение с мифологическим охотничьим эпосом. Скорее всего между сказаниями о Прометее и об Амирани — Абрскиле имеется не только типологическая аналогия, но и частичное генетическое единство. Не исключено даже, что сюжет прикованного великана или героя вошел в мифологию Прометея из кавказских источников.

Общее у Прометея и Амирани — героизация богоборчества в противоположность некоторым иранским и армянским традициям.

Как бы то ни было, не вызывает сомнения исключительная архаичность образа Амирани и сказаний о его борьбе с дэвами и богоборчестве. И борьба с чудовищами, и богоборчество чрезвычайно характерны для эпической архаики (ср. не только нартские сказания, но и аккадский эпос о Гильгамеше).

Весьма архаические эпические сказания обнаруживаются и в составе армянского эпоса, сложившегося в единый цикл при Багратидах, после национально-освободительного движения против арабского Халифата в VIII–IX вв. Очень ценным источником являются фольклорные по своему генезису предания, пересказанные «отцом армянской историографии» Мовсесом Хоренаци (предположительно V–VI вв). Таковы предания о родоначальнике-эпониме Хайке и его сыне (тоже эпониме) Араме и о борьбе Хайка с Бэлом (ассирийский бог Бел-Мардук) и Арама с Баршамом; о мифических богатырях Торке и Ваханге. Может быть, сюда следует отнести и рассказы о борьбе исторических царей Арташесидов с марами (вероятно, индийцами), отождествляемыми с мифологическими вишапами. Царь маров Ажадхак тождествен древнеиранскому дракону Ажи Дахаку (ср. Заххак в «Шах-наме» Фирдоуси). Однако не следует отождествлять с народным эпосом множество исторических летописных преданий и фрагментов панегирической поэзии, вошедших в своды Мовсеса Хоренаци, Бузанда, Петроса Кертога и других историков.