История Второй мировой войны. Крушение

Гиммлер, командовавший группой армий «Висла», действовал очень нерешительно и неумело. У Гиммлера не было никакого боевого опыта, а потому он не мог советом и личным содействием оказать никакой помощи армиям, ведущим бои на Одере. На этом фронте, где русские стояли ближе всего к Берлину и где нужно было упорно сопротивляться, хотя бы даже с самыми незначительными шансами на успех, во главе группы армий следовало поставить опытного военачальника. Гудериан уговорил Гиммлера, ссылаясь на и без того многочисленные обязанности последнего, отказаться от давно ставшего для него самого обременительным поста и добился замены Гиммлера генерал-полковником Хейнрици, обладавшим особенно большим опытом ведения оборонительных сражений. То, что новый командующий 22 марта увидел на порученном ему фронте, пожалуй, лишь отдаленно напоминало закаленные в боях дивизии, которые под его командованием в 1942 и 1943 гг., да и вплоть до весны 1944 г. успешно отражали так много русских атак. Как и повсюду на разбитых фронтах, отдельные еще крепкие войсковые части были слиты с подразделениями выздоравливающих, молодых новобранцев, маршевыми подразделениями, фольксштурмом, иностранцами-эсэсовцами, пополнениями, присланными из военно-морских и военно-воздушных сил, а также из службы имперской трудовой повинности. Все это было перемешано в лишенных необходимого органического единства соединениях и вооружено столь же пестро, сколь и скудно. Необходимо было срочно организовать их на здоровой основе и обучить ведению оборонительного боя. Только генеральной инспекции танковых войск удалось еще кое-как пополнить в тылу некоторое число подвижных дивизий. Столкновения с гаулейтерами, которые под влиянием Гитлера прониклись ненавистью к сухопутной армии и желали сделать фольксштурм носителем фанатического сопротивления, к чему он был неспособен хотя бы из-за недостаточной выучки и управления; конфликты относительно рамок компетенции с инстанциями флота, авиации и войск СС и подчиненной Гиммлеру армии резерва, из которых были набраны очень многие части действовавших на фронте соединений, зависевшие в силу этого от упомянутых инстанций во многих отношениях, – таковы были симптомы хаоса в вопросах подчинения и ответственности, сознательно посеянного Гитлером с целью никому не давать слишком много власти и натравливать одних на других. Только несокрушимая воля фронтовых частей и их командиров, готовых любой ценой остановить предстоящее русское наступление, позволила, несмотря на все трудности, создать все-таки боеспособную, хотя и слишком неплотную оборону, учитывая огромное количество использовавшейся противником живой силы и техники. То, что эта оборона не выдержит натиска, если не будет необходимых резервов, новому командующему было совершенно ясно, и об этом он неоднократно и настойчиво докладывал Гитлеру.

Но, помимо чисто военных забот – на Восточном фронте еще в большей мере, чем на Западном, – в голове каждого, не желавшего прятаться за слепым повиновением и смотревшего хотя бы на несколько недель вперед, возникал самый главный, жгучий вопрос о смысле борьбы, в ходе которой гибла немецкая молодежь и даже дети, превращались в развалины немецкие города, а миллионы беженцев кочевали из одного убежища в другое и вместе с новыми потоками согнанного с насиженных мест населения спешили дальше, чтобы в конце концов погибнуть от русских танков и штурмовиков. Неужели этот начавшийся в январе ад должен продолжаться и дальше? Напрасно Гудериан просил Риббентропа попытаться найти политический выход, который только и мог придать смысл бесполезному сопротивлению войск, осторожно намекал Гиммлеру на его заграничные связи. Он всюду натыкался на беспомощную растерянность, если не на полное непонимание, и лишь навлек на себя недовольство Гитлера, которому донесли об этих разговорах.