История второй русской революции

В десятом часу утра на дом к одевавшемуся В. Д. Набокову позвонили два офицера. Взволнованным тоном они сказали ему: «Вы, вероятно, знаете, что началось восстание; почта, телеграф, телефон, арсенал, вокзалы захвачены; все главные пункты в руках большевиков; войска переходят на их сторону, сопротивления никакого; дело Временного правительства проиграно. Наша задача спасти Керенского, увезти его поскорее на автомобиле навстречу тем оставшимся верными Временному правительству войскам, которые двигаются к Луге. Все наши моторы захвачены или испорчены». Они просили В. Д. Набокова достать им два «закрытых автомобиля». Не получив просимого, они повторили попытку у секретаря американского посольства Уайтхауза. Вот как рассказывает об этом американский посол Дэвид Френсис в своей книге[124]

: «Секретарь Уайтхауз вбежал ко мне в сильном возбуждении и сказал, что за его автомобилем, на котором развевался американский флаг, следовал до его квартиры русский офицер, заявивший, что Керенскому этот автомобиль нужен для поездки на фронт. Уайтхауз и его шурин барон Рамзай отправились с офицером в главный штаб, чтобы проверить источник этого изумительного заявления. Там они нашли Керенского... Все были страшно возбуждены, и царствовал полный хаос. Керенский подтвердил заявление офицера, что ему нужен автомобиль Уайтхауза, чтобы ехать на фронт. Уайтхауз заявил: это мой собственный автомобиль, а у вас (он показал на Зимний дворец, по другую сторону площади) больше тридцати автомобилей ожидают у подъезда. Керенский отвечал: они ночью испорчены, и большевики распоряжаются всеми войсками в Петрограде, за исключением немногих, заявляющих о своем нейтралитете; они отказываются подчиняться моим приказаниям. Уайтхауз и Рамзай, посоветовавшись наспех, пришли к резонному заключению, что, так как автомобиль уже захвачен фактически, они больше противиться не могут. Выйдя из штаба, Уайтхауз вспомнил об американском флаге и, вернувшись, сказал офицеру, просившему об автомобиле, что он должен снять флаг, прежде чем использует автомобиль. Тот возражал, и после некоторых пререканий Уайтхаузу пришлось удовлетвориться протестом против того, чтобы Керенский пользовался флагом... Я одобрил, но приказал никому не говорить об этом... Позднее до меня дошли слухи, что Керенский выехал из города на автомобиле американского посольства и под американским флагом»[125]

.

Последнее не совсем верно. Керенский поехал на своем автомобиле, но американская машина, «кстати, оказавшаяся тут», по выражению Керенского, следовала за ним «на почтительном расстоянии», но тем не менее «под американским флагом», очевидно, не из простой любезности к «желанию союзников». Керенский подчеркивает в своем рассказе, что он решил «действовать с открытым забралом» и соблюдая до мелочей «всю привычную внешность своих ежедневных выездов». Но, быть может, американский флаг и сыграл свою роль в «растерянности патрулей у красных отрядов», заметивших Керенского. Как бы то ни было, при проезде через людные места столицы узнанный многими прохожими-солдатами Керенский не был остановлен. «Наверное, секунду спустя после моего проезда, — замечает он, — ни один из них не мог себе объяснить, как это случилось, что он не только пропустил этого “контрреволюционера”, “врага народа”, но и отдал ему честь». Замечание, которое ярко характеризует настроение уезжавшего Керенского и психологию начинавшегося, но еще не вполне осознавшего свои цели восстания.

«Въезжая в рабочие кварталы и приближаясь к Московской заставе, — продолжает Керенский свой рассказ, — мы стали развивать скорость и, наконец, помчались с головокружительной быстротой. Помню, как на самом выезде из города стоявшие в охранении красногвардейцы, завидя наш автомобиль, стали с разных сторон сбегаться на шоссе, но мы уже промчались мимо, а они не только не сделали попытки остановить, они и распознать-то нас не успели». Опасность для Керенского миновала.

Но вернемся к тому, что в этот роковой день 25 октября происходило в Петрограде. Главное внимание восставших было, конечно, направлено на министров и на Совет республики. Созванные на утреннее заседание министры собирались в Зимний дворец. Площадь между дворцом и зданием штаба, а также ближайшая часть Невского до Мойки были еще свободны от восставших. Выше по Невскому уже утром появились броневые автомобили военно-революционного комитета. За мостом через Мойку рабочие строили баррикады и ставили пулеметы. Со стороны Миллионной тоже подходили отряды восставших. Подъезжавший с этой стороны к Зимнему дворцу на заседание министр С. Н. Прокопович был арестован вместе с Е. Д. Кусковой. Последняя была отпущена. Позднее у выхода Миллионной стали броневики, державшие, согласно решению бронебатальона, «нейтралитет» между правительством и Лениным.