История второй русской революции

Известие о шествии отцов города и духовенства действительно на короткий срок подбодрило защитников дворца. Подтянулись даже юнкера-ораниенбаумцы. Комендант обороны приказал взводу юнкеров очистить от большевиков часть дворца, примыкавшую к Эрмитажу. Запоздалая экспедиция при участии Пальчинского была выполнена с энтузиазмом. Несколько залов удалось очистить, и взятые тут в плен большевиками юнкера были освобождены. Но это был уже последний успех. Первый же патруль, состоявший из матросов, остановил шествие гласных думы к дворцу по Невскому. После переговоров с комиссаром военно-революционного комитета процессии было заявлено, что она должна немедленно вернуться, иначе будет расстреляна, несмотря на присутствие в ней вождей революционных партий. Участникам процессии ничего не оставалось, как вернуться в думу. Там она предприняла шаги для организации «всероссийского комитета спасения революции», который в ближайшие дни вступил в контакт с остатками Временного правительства, но действовать мог уже только конспиративно.

Н. М. Кишкина надежда не покидала до последней минуты. Еще в 3-м часу ночи он вызвал по телефону товарища по партии, товарища министра финансов А. Г. Хрущева и просил его сообщить, куда возможно, что правительство нуждается хотя бы в небольшом подкреплении, чтобы продержаться до утра, когда наверняка придет Керенский с войсками. «Что это за партия, — взволнованно и с упреком говорил министр, — которая не может послать нам хотя бы триста вооруженных человек». Это был последний телефонный звонок из дворца.

Защитникам дворца, наконец, стало ясно, что дальнейшее сопротивление толпам восставших, имевших своих единомышленников внутри и беспрепятственно проникших во дворец все новыми и новыми группами, невозможно. Комендант обороны вступил в переговоры с парламентерами и сдал дворец на условиях, что юнкерам будет сохранена жизнь. Относительно судьбы правительства парламентеры отказались дать какие-либо обещания. Ораниенбаумские юнкера окончательно решили уйти. Группа оставшихся юнкеров с винтовками продолжали охранять Временное правительство. Получив известие о сдаче, министры некоторое время продолжали колебаться, и Пальчинский настаивал на дальнейшей обороне, пытаясь созвать оставшихся юнкеров. Было, однако, очевидно, что не только защищаться, но и вести формальные переговоры об условиях сдачи было уже поздно. Толпа большевиков быстро приближалась к последнему убежищу министров. Она состояла из матросов, солдат и красногвардейцев.

Впереди толпы шел, стараясь сдерживать напиравшие ряды, низенький, невзрачный человек; одежда его была в беспорядке, широкополая шляпа сбилась набок, на носу едва держалось пенсне, но маленькие глаза сверкали торжеством победы и злобой против побежденных. Это был Антонов: имя, которое мы не раз встречали выше. Антонов, сопровождаемый Пальчинским, был приглашен последним войти в охранявшийся юнкерами кабинет, где заседали министры.

В их составе уже не было А. М. Никитина. Возвращаясь после телефонных переговоров с Е. Д. Кусковой, он услыхал крик: «Сдавайся!» Пройдя две комнаты и выйдя в круглый зал, он застал там красногвардейцев, матросов и солдат, занятых разоружением юнкеров. Увидав Никитина, восставшие спросили его, кто он, и, узнав, что это министр, арестовали и повели к комиссару Чудновскому, солдату Преображенского полка. Никитин был первым арестованным министром, и этот арест произвел большое возбуждение среди присутствовавших. Остальные министры пробовали вступить в переговоры с Антоновым, но совершенно напрасно. Хриплым голосом Антонов объявил, что всякое сопротивление бесполезно, и предложил беспрекословно подчиняться дальнейшим распоряжениям его и военных команд[126]. Правительство решило принять сдачу без всяких условий, подчиняясь силе, и предложило юнкерам последовать его примеру. Антонов вызвал в помещение министров двадцать пять вооруженных лиц, по выбору толпы, и передал им охрану сдавшихся министров.