История второй русской революции

Одним из обстоятельств, переломивших настроение «нейтральных» воинских частей, было опубликование некоторых документов разведки. Мысль принадлежала министру Переверзеву. Правительство не решалось публиковать эти документы от себя, а передало их журналистам Г. А. Алексинскому (члену 1-й Думы) и B. C. Панкратову, бывшему шлиссельбуржцу. Опубликованные сведения состояли из показаний прапорщика Ермоленко, переброшенного через германский фронт «для агитации в пользу скорейшего заключения мира с Германией». Ермоленко указывал на связь Ленина с германским генеральным штабом и называл имена доверенных лиц в Стокгольме, через которых шли денежные контакты германцев с большевиками. Правда, туг еще не было таких подробных указаний, которые были опубликованы уже после октябрьской победы большевиков (конец 1917 г.), но все же впервые были названы имена посредников: Якова Фюрстенберга (Ганецкого), Парвуса-Гельфанда в Стокгольме, прис. пов. М. Ю. Козловского и родственницы Ганецкого, Суменсон, занимавшейся вместе с ним спекулятивными сделками. Указаны были и способы пересылки денег из Берлина через Discontogesellschaft на Стокгольмский Nya-Banken. О впечатлении, произведенном этими документами, можно судить по тому, что, когда они были прочтены делегатам Преображенского полка, преображенцы заявили, что теперь они немедленно выйдут на подавление мятежа. Действительно, они пришли первыми из гвардейских частей на Дворцовую площадь, за ними подошли семеновцы и измайловцы.

Узнав о мере, принятой по предложению Переверзева, вернувшиеся в штаб Некрасов и Терещенко подняли целую бурю. Они возражали, не без оснований, что преждевременное опубликование части документов спугнет преступников, помешает ожидавшемуся приезду в Петроград Ганецкого и повредит следствию. Правительство решило остановить печатание, но уже не могло. Документы появились в маленькой газете «Живое слово», а на следующий день были перепечатаны и большими газетами.

Заседание в Таврическом дворце продолжалось теперь при более спокойном настроении. В четыре часа ночи на 5 июля большинством 100 против 40 была принята следующая резолюция: «Обсудив кризис, созданный выходом из состава правительства трех министров к.-д. (Степанов был товарищем министра), объединенное собрание признает, что уход к.-д. ни в коем случае не может считаться поводом для лишения правительства поддержки революционной демократии, но что вместе с тем уход этот дает демократии основание для пересмотра своего отношения к организации правительственной власти в переживаемый исторический момент... Собрание постановляет: собрать через две недели полное собрание исполнительных комитетов рабочих, крестьянских и солдатских депутатов с представительством от мест для решения вопроса об организации новой власти, озаботиться временным замещением вакантных должностей по управлению министерствами лицами по соглашению с Центральным комитетом Советов рабочих и солдатских депутатов и исполнительным комитетом всероссийского Совета крестьянских депутатов. Вместе с тем, охраняя волю всероссийской демократии, собрание подтверждает, что до нового решения полным составом исполнительных комитетов вся власть должна оставаться в руках теперешнего правительства, которое должно действовать последовательно, руководствуясь решениями всероссийского съезда Советов рабочих и солдатских депутатов и исполнительного комитета Совета крестьянских депутатов. Если бы революционная демократия признала необходимым переход всей власти в руки Советов, то только полному собранию исполнительных комитетов может принадлежать решение этого вопроса».

Для окончательного восстановления порядка Временное правительство по соглашению с исполнительным комитетом 5 июля решило составить особую комиссию в контакте с главнокомандующим войсками округа. Вместе с тем решено создать следственную комиссию для выяснения виновных. По городу в течение дня время от времени еще ездили автомобили с вооруженными людьми, но они немедленно захватывались патрулями правительственных войск. Настроение и состав публики не улицах совершенно переменились. К вечеру Петроград был совершенно спокоен.

Подводя итоги большевистской попытки 3-5 июля, Троцкий в своем историческом очерке революции говорил: движение 3-5 июля «показало с полной очевидностью, что руководящие партии Советов жили в Петрограде в совершенной политической пустоте. Правда, гарнизон вовсе еще не был в то время на нашей стороне. Были среди него колеблющиеся части, были нерешительные и пассивные... Рабочие и солдаты требовали от нашей партии большей активности, но мы считали, что ввиду отсталого настроения провинции час для решительного наступления не настал. Наша партия, с одной стороны, боялась, что Петроград (в случае их победы) окажется изолированным от провинции. С другой стороны, мы надеялись, что активное и энергичное вмешательство Петрограда может спасти положение».