Читаем История вычислительной техники в лицах полностью

В 1939 году меня, студента первого курса Ленинградского горного института, как, впрочем, и остальных моих сверстников, мечтавших о высшем образовании, что в то время ценилось выше всяких материальных благ, призвали в армию, поставив под вопрос заветную мечту. Через два года, когда ждал демобилизации и уже грезилось возвращение в институт, началась Великая Отечественная война… В первых рядах сражающихся оказалась молодежь — солдаты, сержанты, лейтенанты. Именно они находились в непосредственной близости к врагу и понесли невосполнимые потери. Я оказался в числе счастливчиков, оставшихся в живых, а старший брат-танкист — среди тех, память о которых хранят тысячи братских могил на полях бывших сражений… Ордена Отечественной войны I и II степени, снятые с его гимнастерки, несколько фотографий да письма с фронта хранятся как дорогие реликвии в нашей семье…

Ознакомившийся с предыдущими главами читатель, вероятно, заметил, что я не забывал у всех моих героев отметить участие в войне и, надеюсь, правильно понял меня, — ведь в книге идет речь о первых послевоенных десятилетиях, о жизни и творчестве людей, так или иначе опаленных войной.

На мою долю досталась не самая тяжелая и не самая трагическая частица Великой войны, но для меня она самая близкая, навсегда осевшая в памяти, оставившая отметины на теле…

Пятьдесят послевоенных лет записали в моей памяти другие страницы, связанные с учебой, семьей, Национальной академией наук Украины, где прошел путь от аспиранта до члена-корреспондента НАН Украины. Первые два десятилетия (50-е и 60-е гг.) работал очень много, не жалея сил, времени, здоровья, получая огромное удовлетворение от результатов своего труда. Именно в эти годы появился первый опыт, создавалась первая в стране полупроводниковая управляющая машина «Днепр», был организован ее серийный выпуск, разработаны и запущены в эксплуатацию многочисленные системы автоматизации технологических процессов, сложных экспериментов.

Третье десятилетие прошло спокойнее, хотя тоже приходилось «выкладываться». Помогали появившийся опыт, авторитет, завоеванный коллективом института за прошедшие годы. Последние же два десятилетия — они еще не закончились — сопряжены с разочарованием. Затраченная мной энергия, стремление сделать как можно больше полезного не соответствовали достигнутым результатам. Они могли быть значительно весомее, если бы не — многие возникшие в эти годы препятствия на пути научно-исследовательских разработок и, особенно, при передаче их результатов в промышленность.

Однако было бы несправедливо из-за трудностей последних лет чернить все прошедшее, что теперь стало почти нормой. История человеческого общества, в том числе история развития науки, должна быть максимально правдивой, поскольку это не только взгляд в прошлое, но и путеводитель в будущее, который необходимо хорошо изучить, понять причины взлетов и падений, чтобы найти верный путь дальнейшего развития.

С этой точки зрения годы славного, хотя и не простого становления и первоначального развития цифровой электронной вычислительной техники в СССР, биографии ее замечательных творцов должны стать непременной частью истории вычислительной техники.

Мне очень дорого то время, те люди, и я надеюсь, что они запомнились и читателям.

В начале книги я упомянул о том, что, находясь в больнице после инфаркта, попытался написать о себе, о самом главном, что сделано мною за послевоенные годы. Получилось нечто вроде «дневника», в котором я отмечал состояние здоровья, свои мысли и записывал то, что мог вспомнить о своем пути в науке, в том числе о годах создания и внедрения управляющей машины «Днепр».

Эту небольшую часть своего «дневника» я решил поместить в книге как еще один штрих, дополняющий ту часть «исповеди» В.М. Глушкова, где он рассказывает о «героическом периоде» становления Института кибернетики (тогда Вычислительного центра) НАН Украины. Итак…

Сегодня — 21 ноября 1988 г. Последний день моего лечения в больнице. С 3-го сентября, когда случился инфаркт, прошло 2 месяца 18 дней. Завтра, 22-го, отправят в санаторий «Жовтень» под Киевом на реабилитацию.

День памятный: 47 лет назад на берегу Волги, недалеко от Калинина, меня ранило. Осколок попал в правое плечо, спереди, прошел совсем рядом с сонной артерией и выскочил, пробив правую лопатку. «Счастливы, молодой человек! — сказал мне врач в санбате. — Еще чуть-чуть — и сонная артерия была бы перерезана. Вас сюда не довезли бы».

Перейти на страницу:

Похожие книги

Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное