История запрещенных книг на Западе. Итальянское духовенство в одну из средневековых эпох

Из естественных наук наибольшим нападкам со стороны индекса подвергалась астрономия. Когда появились воззрения Коперника на движение Земли и неподвижность Солнца, то многие сочинения, доказывающие и разъясняющие гелиоцентрическую систему, очутились в индексе, начиная с сочинений Коперника и Кеплера. Папы в своих декретах признали эту систему «опасной для веры» и весьма противной некоторым местам Св. Писания. Известен процесс Галилея. В сочинениях его римские теологи нашли частью места прямо еретические, частью по меньшей мере ложные в догматическом отношении. В индексе впоследствии не перечислялись, в частности, сочинения, защищавшие астрономическую систему Коперника, а замечалось вообще: запрещаются все сочинения, доказывающие движение Земли и неподвижность Солнца. Лишь в нынешнем столетии папская курия смиловалась над астрономией. В 1822 г. инквизиция формально объявила — в противоречии с прежними воззрениями, — что в Риме позволяется печатать книги, в которых, сообразно новейшему взгляду астрономов, рассуждается о движении Земли и неподвижности Солнца. Папа Пий VII утвердил это определение. И в ближайшем издании индекса, в 1835 г., вычеркнуты были из числа запрещенных авторов — Коперник, Кеплер, Галилей и пр. Из других отраслей естественных наук запрещению подвергалось очень немногое. По обыкновению, запрещено менее важное, а самое важное нет. В индексе, например, стоит «Зоономия» Эразма Дарвина, а сочинения его знаменитого внука Чарльза Дарвина, автора «Происхождения человека», в индексе совсем не упомянуты.

На беллетристику запрещения от индекс-конгрегации сыпались в достаточной мере, и то больше в прежние времена. Из более известных беллетристов запрещены сочинения: Дюма, отца и сына, Э. Сю, Жорж Санд, Бальзака, два романа Флобера, но произведения новейшей реальной школы — Золя и других — в индексе не обретаются. Из немецких беллетристов запрещено кое-что написанное Гейне. Новейшая английская беллетристика вся пощажена римской цензурой. Очень любопытны отношения папы Бенедикта XIV и некоторых кардиналов к знаменитому Вольтеру, как писателю-беллетристу, а не как философу. В 1745 г. Вольтер написал трагедию «Магомет», которая была запрещена в Париже, и послал экземпляр трагедии папе Бенедикту со следующим письмом: «Ваше святейшество, позвольте вам, как главе истинной религии, посвятить сочинение против основателя ложной и варварской религии. Кому, в самом деле, приличнее всего послать сатиру на жестокость и заблуждения фальшивого пророка, как не наместнику и подражателю Бога мира и истины? Дозвольте же, ваше святейшество, повергнуть к стопам вашим и книгу, и автора ее. Я осмеливаюсь просить у вас защиты для книги и благословения для автора. С чувством глубокого уважения припадаю к вашим стопам и целую их». Папа расчувствовался и отвечал Вольтеру письмом такого содержания: «Dilecte fili, salutem et apostolicam benedictionem. Несколько недель тому назад мы получили от вас прекрасную трагедию «Магомет», которую мы прочли с величайшим удовольствием. Затем вручил нам от вашего имени кардинал Пассионеи вашу отличную поэму. Нам передано и двустишие (оно сохранилось до нас), которое вы сочинили для нашего портрета. Приносим вам чувствительнейшую благодарность за вашу доброту к нам и уверяем вас, что мы питаем достодолжное уважение к вашим столь достохвальным заслугам». Вольтер отвечал: «Черты лица вашего святейшества, находящиеся на медали, которую вы изволили подарить мне, так же хорошо отпечатлелись, как и черты вашего духа и характера в письме, которым вы меня удостоили. Кладу к вашим ногам мою смиренную благодарность. Признаю вашу непогрешимость в вопросах литературы, как и в других еще более важных вопросах». Папское письмо к писателю, «Философские письма» которого по определению Парламента были сожжены в 1784 г. и в том же году запрещены в Риме, не может не возбуждать полного удивления. В 1745 г. Вольтер послал одну свою поэму вместе с почтительнейшим письмом кардиналу Кверини. Кверини, тронутый такой вежливостью, не только отвечал автору, но и велел перевести поэму на латинский язык и напечатать. В письме к иезуитам, написанном по этому поводу, Кверини именует Вольтера «прекрасным пророком», «превосходнейшим», даже «божественным поэтом».