Читаем История жирондистов Том I полностью

Когда на столе военного совета развернули карты, Дюмурье потребовал мнений. Диллон заговорил первым. Он указал на карте Шалон как позицию, которую нужно захватить раньше неприятеля, чтобы отрезать дорогу к Парижу. С циркулем в руке он измерил расстояние от талона до Вердена и от Шалона до Седана; показал, что неприятель, находившийся под стенами Вердена, будет ближе к Шалону, чем оборонительная армия, что сохранение столицы значит для нации больше, чем сохранение Арденн, и заключил доводом о необходимости идти на Шалон в ту же ночь. Все присоединились к этому мнению. Дюмурье сделал вид, что также одобряет его, и приказал Диллону принять начальство над авангардом и переправиться на левый берег Марны. Но когда военные разошлись, Дюмурье оставил при себе генерала Тувено, задумчивый взгляд которого во время речи Диллона был подмечен главнокомандующим. «Отступление к Шалону, — сказал он, — мысль умная. Но в минуту великих опасностей истинной мудростью бывает смелость. Удалиться за Марну значило бы подать Франции сигнал к слабости и упадку духа, значило бы начать войну движением назад, всегда подобным поражению, наконец, значило бы открыть коалиции дорогу к Парижу, на которой неприятелю, после Марны, не будет помехи».

Указывая на карге длинную линию лесов, которая простирается от Седана до Сен-Менегу, он сказал Тувено: «Вот Фермопилы Франции! Если бы я имел счастье прибыть туда раньше пруссаков, все было бы спасено!» Это косвенное движение, задуманное Дюмурье, не только не удаляло французскую армию от пруссаков, но приближало ее к ним и назначало врагам поле битвы на том самом месте, которое они уже занимали, потому что от Вердена, где располагался прусский король, надо пройти расстояние меньшее, чем от Седана, где стояла французская армия, чтобы достичь Аргонского леса. Тувено заразился энтузиазмом, которым осветился воинственный взор Дюмурье, и с таким вдохновением принял план последнего, как будто сам его задумал. Это был один из тех людей, ум которых дремлет среди безвестности второстепенного положения до тех пор, пока чья-нибудь искусная рука не затронет его тайные пружины. Тувено питал к Лафайету уважение, но перед Дюмурье он преклонялся. При первом он слыл хорошим офицером, при втором сделался героем.

Довольный, видя себя понятым в полной мере, Дюмурье поручил Тувено подготовить детали задуманного маневра, а сам заснул на несколько часов с мыслью о своем плане. Сразу после пробуждения он послал приказ Бернонвиллю, которого оставил в Валансьене, привести с собой девять тысяч человек пехоты и кавалерии, без пользы стоявших в это время в лагере в Моде. Затем Дюмурье разослал курьеров по всем направлениям, чтобы уведомить Люкнера о своем движении. Он назначил генералу свидание в таком месте, где соединение армий из Меца и Седана, если бы оно совершилось, решило бы участь сражения. В арсеналах Ла Фер и Дуэ Дюмурье нашел военные запасы, в которых нуждался. Наконец, он назначил других генералов вместо тех, которых забрал с собой Лафайет. Армия теперь имела голову, через 24 часа у армии появились и руки.

Дюмурье сообщил о своем проекте военному министру Сервану. Через Вестермана он уведомил о смелом плане Дантона. Узнав, что Дантон намерен направить к границам тысячи защитников, Дюмурье назначил Шалон и Сен-Менегу лагерями для прибывающих волонтеров. Оба эти лагеря постоянно снабжались съестными припасами и фуражом. Все время находясь в седле или совещаясь в штабе, Дюмурье затмил Лафайета в глазах солдат, чтобы затем заместить его в их сердцах. Лафайет казался больше гражданином, Дюмурье — больше солдатом. Армия предпочла Дюмурье.

Протяженность Аргонского леса от Седана до Сен-Менегу составляет пятнадцать миль; ширина колеблется от двух до четырех миль. Этот лес располагается в гористой местности, перерезанной реками, прудами, ручьями, болотами, оврагами, которые составляют неодолимую преграду для прохода армии.

Пройти его можно было только по пяти дорогам. Если бы эти пять проходов были заняты, укреплены и защищены, то Центральная Франция оказалась бы под прикрытием. Главная трудность состояла в том, чтобы успеть вовремя. Для этого представлялись две возможности. Первая и наиболее очевидная состояла в том, чтобы отвести армию от Седана к Сен-Менегу под прикрытием леса, оставив Аргонскую возвышенность между этой армией и неприятелем; вторая — идти открыто к аргонским дорогам по внешней линии леса, по пути пробиться через австрийского генерала Клерфэ, который расположился уже в Стене с двадцатитысячной армией. Первый путь был длиннее и, кроме потери времени, обнаруживал намерения Дюмурье и провоцировал генерала Клерфэ и герцога Брауншвейгского сначала занять теснины Гранпре и Илетт. Если бы эти посты попали в руки пруссаков, французская армия оказалась бы отброшена к Шалону, а вслед за тем под стены Парижа.

Перейти на страницу:

Все книги серии История жирондистов

История жирондистов Том I
История жирондистов Том I

Альфонс Ламартин (1790–1869) — французский поэт, писатель и политический деятель. Слава Ламартина достигла апогея в 1847 году, когда он выпустил в свет «Историю жирондистов», а по сути историю Французской революции. «История» была издана впервые за несколько месяцев до начала Революции 1848 года, в ходе которой Ламартин возглавил Временное правительство Второй республики. Впечатление от книги было громадным, так как она написана на основании редких документов, к которым Ламартин имел доступ в силу своего политического положения, а также его бесед с людьми — свидетелями тех событий.«Я желал бы, чтобы будущая республика была жирондистской, а не якобинской» — эти слова Ламартина прямо указывают на его отношение к участникам революции. Недаром многие историки упрекали его в том, что «История» носит субъективный характер, что он сочувственно относится к жирондистам и даже к Робеспьеру, во многом идеализирует их, при этом не скрывая своей ненависти к якобинцам. Именно поэтому спустя пятнадцать лет, переиздавая свой труд, Ламартин сопроводил текст послесловием, в котором попытался объясниться перед читателями. И читать это так же интересно, как и саму «Историю».Текст печатается с некоторыми сокращениями и в новой редакции по изданию ЖИРОНДИСТЫ ИСТОРИКО-ПРАГМАТИЧЕСКОЕ ИЗСЛЕДОВАНИЕ В ЧЕТЫРЕХЪ ТОМАХЪ С.-ПЕТЕРБУРГЕ 1911.

Альфонс де Ламартин , Альфонс Ламартин

История / Образование и наука
История жирондистов Том I (с оригинальными иллюстрациями)
История жирондистов Том I (с оригинальными иллюстрациями)

Альфонс Ламартин (1790–1869) — французский поэт, писатель и политический деятель. Слава Ламартина достигла апогея в 1847 году, когда он выпустил в свет «Историю жирондистов», а по сути историю Французской революции. «История» была издана впервые за несколько месяцев до начала Революции 1848 года, в ходе которой Ламартин возглавил Временное правительство Второй республики. Впечатление от книги было громадным, так как она написана на основании редких документов, к которым Ламартин имел доступ в силу своего политического положения, а также его бесед с людьми — свидетелями тех событий.«Я желал бы, чтобы будущая республика была жирондистской, а не якобинской» — эти слова Ламартина прямо указывают на его отношение к участникам революции. Недаром многие историки упрекали его в том, что «История» носит субъективный характер, что он сочувственно относится к жирондистам и даже к Робеспьеру, во многом идеализирует их, при этом не скрывая своей ненависти к якобинцам. Именно поэтому спустя пятнадцать лет, переиздавая свой труд, Ламартин сопроводил текст послесловием, в котором попытался объясниться перед читателями. И читать это так же интересно, как и саму «Историю».Текст печатается с некоторыми сокращениями и в новой редакции по изданию ЖИРОНДИСТЫ ИСТОРИКО-ПРАГМАТИЧЕСКОЕ ИЗСЛЕДОВАНИЕ В ЧЕТЫРЕХЪ ТОМАХЪ С.-ПЕТЕРБУРГЕ 1911.

Альфонс де Ламартин

История
История жирондистов Том II
История жирондистов Том II

Альфонс Ламартин (1790–1869) — французский поэт, писатель и политический деятель. Слава Ламартина достигла апогея в 1847 году, когда он выпустил в свет «Историю жирондистов», а по сути историю Французской революции. «История» была издана впервые за несколько месяцев до начала Революции 1848 года, в ходе которой Ламартин возглавил Временное правительство Второй республики. Впечатление от книги было громадным, так как она написана на основании редких документов, к которым Ламартин имел доступ в силу своего политического положения, а также его бесед с людьми — свидетелями тех событий.«Я желал бы, чтобы будущая республика была жирондистской, а не якобинской» — эти слова Ламартина прямо указывают на его отношение к участникам революции. Недаром многие историки упрекали его в том, что «История» носит субъективный характер, что он сочувственно относится к жирондистам и даже к Робеспьеру, во многом идеализирует их, при этом не скрывая своей ненависти к якобинцам. Именно поэтому спустя пятнадцать лет, переиздавая свой труд, Ламартин сопроводил текст послесловием, в котором попытался объясниться перед читателями. И читать это так же интересно, как и саму «Историю».Текст печатается с некоторыми сокращениями и в новой редакции по изданию ЖИРОНДИСТЫ ИСТОРИКО-ПРАГМАТИЧЕСКОЕ ИЗСЛЕДОВАНИЕ В ЧЕТЫРЕХЪ ТОМАХЪ С.-ПЕТЕРБУРГЪ 1911.В книге воспроизведены редкие гравюры XIX века.

Альфонс де Ламартин , Альфонс Ламартин

История / Образование и наука
История жирондистов Том II (с оригинальными иллюстрациями)
История жирондистов Том II (с оригинальными иллюстрациями)

Альфонс Ламартин (1790–1869) — французский поэт, писатель и политический деятель. Слава Ламартина достигла апогея в 1847 году, когда он выпустил в свет «Историю жирондистов», а по сути историю Французской революции. «История» была издана впервые за несколько месяцев до начала Революции 1848 года, в ходе которой Ламартин возглавил Временное правительство Второй республики. Впечатление от книги было громадным, так как она написана на основании редких документов, к которым Ламартин имел доступ в силу своего политического положения, а также его бесед с людьми — свидетелями тех событий.«Я желал бы, чтобы будущая республика была жирондистской, а не якобинской» — эти слова Ламартина прямо указывают на его отношение к участникам революции. Недаром многие историки упрекали его в том, что «История» носит субъективный характер, что он сочувственно относится к жирондистам и даже к Робеспьеру, во многом идеализирует их, при этом не скрывая своей ненависти к якобинцам. Именно поэтому спустя пятнадцать лет, переиздавая свой труд, Ламартин сопроводил текст послесловием, в котором попытался объясниться перед читателями. И читать это так же интересно, как и саму «Историю».Текст печатается с некоторыми сокращениями и в новой редакции по изданию ЖИРОНДИСТЫ ИСТОРИКО-ПРАГМАТИЧЕСКОЕ ИЗСЛЕДОВАНИЕ В ЧЕТЫРЕХЪ ТОМАХЪ С.-ПЕТЕРБУРГЪ 1911.В книге воспроизведены редкие гравюры XIX века.

Альфонс де Ламартин

История

Похожие книги

100 дней в кровавом аду. Будапешт — «дунайский Сталинград»?
100 дней в кровавом аду. Будапешт — «дунайский Сталинград»?

Зимой 1944/45 г. Красной Армии впервые в своей истории пришлось штурмовать крупный европейский город с миллионным населением — Будапешт.Этот штурм стал одним из самых продолжительных и кровопролитных сражений Второй мировой войны. Битва за венгерскую столицу, в результате которой из войны был выбит последний союзник Гитлера, длилась почти столько же, сколько бои в Сталинграде, а потери Красной Армии под Будапештом сопоставимы с потерями в Берлинской операции.С момента появления наших танков на окраинах венгерской столицы до завершения уличных боев прошло 102 дня. Для сравнения — Берлин был взят за две недели, а Вена — всего за шесть суток.Ожесточение боев и потери сторон при штурме Будапешта были так велики, что западные историки называют эту операцию «Сталинградом на берегах Дуная».Новая книга Андрея Васильченко — подробная хроника сражения, глубокий анализ соотношения сил и хода боевых действий. Впервые в отечественной литературе кровавый ад Будапешта, ставшего ареной беспощадной битвы на уничтожение, показан не только с советской стороны, но и со стороны противника.

Андрей Вячеславович Васильченко

История / Образование и наука
Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее