История знаменитых цитат

Банкиры, фабриканты, заводчики нанимают себе хулиганов, бывших сыщиков, правых эсеров, контрразведчиков, всех политических проституток.

О Троцком, разумеется, здесь речь не шла. «Политической проституткой» он был назван гораздо позже:

И недаром такие политические проститутки, как Троцкий и Тальгеймер, протестовали против большевистской, якобы «клеветнической» характеристики современных социал-демократов как социал-фашистов.

(З. Атлас, «Социал-фашистское и фашистское “регулирование” капитализма», в журн. «Под знаменем марксизма», 1934, № 3)

В народ это выражение пошло еще позже – после выхода на экран фильма «Ленин в Октябре» (1937). Здесь Ленин, прочитав «предательскую» статью Каменева и Зиновьева накануне октябрьского выступления большевиков, тычет пальцем в газету:

– Вот полюбуйтесь, товарищ Василий, как эти святоши, эти политические проститутки нас предали. Предали партию, выдали планы ЦК!

А фраза, вынесенная в заголовок этой заметки, появилась в анекдотах о Ленине. Самый колоритный из них знающие знают и так; для незнающих изложу его в пригодном для печати виде:

Умирая, Ленин просит отрезать ему причинное место и забросить подальше.

– Но зачем же? – спрашивают соратники.

– Когда меня будут хоронить, эта политическая проститутка Троцкий обязательно скажет: помер Ленин, ну и хер с ним. И, как всегда, будет неправ!

Первая версия этого анекдота – без «политической проститутки» – была записана в 1930 году в дневнике Н. М. Мендельсона (опубл. в сб. «Река времен», кн. 2, 1995). Позднейшая версия могла появиться лишь после выхода на экраны «Ленина в Октябре».

Мне приходилось слышать, будто основные циклы советского анекдота сочинены на центральных киностудиях. Это, конечно, легенда; верно лишь то, что почти все эти циклы, начиная по крайней мере с 60-х годов, связаны с советским кинематографом. Любопытно, однако, что формальным поводом осуждения Алексея Каплера, сценариста фильмов «Ленин в Октябре» и «Ленин в 1918 году», было «совращение малолетних и распространение антисоветских анекдотов».

Вождя революции в обоих фильмах дилогии играл Борис Щукин, причем, по свидетельству Михаила Ульянова, эта роль вырастала из вахтанговской «Принцессы Турандот», и в ней Щукин «дал волю своему комическому гению» («Возвращаясь к самому себе», 1996). С этого времени анекдотический Ленин представляется только в облике Щукина. И заключительная фраза анекдота о завещании рассказывается с непременным ленинским – а вернее, щукинским, – грассированием.

Само выражение «политические проститутки» пришло к нам с Запада. У немецких социал-демократов был в ходу его смягченный вариант «Mädchen für alle». Первоначально это означало «прислуга за всё» (исполняющая все работы по дому); потом стало обыгрываться буквальное значение этого оборота: «девушка на все услуги».

Англичане были менее стеснительны: у них выражение «политические проститутки» («political prostitutes») стало обычным на рубеже XVIII–XIX вв. Несколько десятилетий спустя этот оборот проник в стены британского парламента, а один из памфлетистов назвал «политической проституткой» лорда Пальмерстона – великого, что ни говори, государственного мужа.

Так что Троцкий оказался не в такой уж плохой компании.

Помни о смерти

Так обычно переводится у нас латинское выражение «Memento mori». Точнее был бы перевод: «Помни, что ты смертен» или: «Помни, что придется умирать».

С конца XVIII века это изречение цитируется как формула приветствия и прощания монашеского ордена траппистов, основанного в 1664 году. Потом назывались и другие монашеские ордена, построенные на началах крайнего аскетизма: камальдулов, картезианцев, паулинов и т. д., а само это изречение стало датироваться эпохой Средневековья.

В действительности «Memento mori» утвердилось в литературе – как новолатинской, так и на новых языках, – в XVI веке, прежде всего в Германии и Англии. Так, например, называлось стихотворение немецкого литератора Адама Валассера, включенное в его сборник «Искусство хорошо умирать» («Kunst wol zusterben», 1569).

Какой-либо связи этого выражения с монашескими орденами в текстах XVI–XVII веков не прослеживается.

В IV книгу своих написанных на латыни «Эпиграмм» (1607) английский поэт Джон Оуэн включил двустишие «Слухи о смерти Генриха IV, французского короля»: