Историйки с 41-го года

– Вот и вспомнили нас! – облегченно вздохнул Бачок.

За Победу!

Фужер стоял на полке и рассуждал:

– Я себе ни в чем не отказываю, чуть ли не каждый день пью спиртное, а граненый Стакан почему-то позволяет это себе только раз в году. Может, от старости? Вон он какой – весь пожелтевший, в трещинках, словно в земле пролежал…

Как-то раз Фужер оказался на столе рядом со Стаканом и, воспользовавшись этой встречей, спросил:

– Почему вы так редко выпиваете? Не хочется или вам противно смотреть на нас, алкоголиков?

– В молодости я выпивал, – отвечает Стакан, – но на то была причина. Шла война. В окопах, под дождем, на холоде горячительным взбадривался. Друзей и товарищей, погибших в бою, поминал. Кровь, стынущую от горя и ненависти, согревал. А сейчас выпиваю только раз в году – за Победу над врагом, чтобы те страшные дни не повторились. Вот сегодня как раз этот день пришел, и я вспомнил все!

Фужер, пораженный рассказом Стакана, помолчал и тихо сказал:

– А я даже не знаю, за что пил. Помню только, что со мной были пять Фужеров, и все они разбились, – и он с уважением посмотрел на Стакан, который, не шелохнувшись, стоял рядом.

Тут пришла Бутылка, налила им обоим спиртного до краев. Фужер со Стаканом чокнулись:

– За Победу! – и выпили до дна.

Фужер подвинулся поближе к Стакану – послушать историю его жизни.

Мир

После окончания войны артиллерийскую Пушку почистили, привели в надлежащий вид и поставили на пьедестал, как победителя.

«Странно! – удивилась она. – Не могу понять, почему я здесь стою?» Она привыкла всегда находиться в движении и выполнять команды: «Вперед, вперед! Огонь! Огонь!» Пушка стреляла всю войну, до тех пор, пока не изгнала напавших на Родину врагов.

Тут же, пока она стояла на одном месте, голубка построила у нее в самом жерле ствола гнездо, словно в деревянном дупле, и завела там птенцов, которые весело щебетали, перекликаясь друг с другом.

Конечно, Пушке тут было хорошо, ее не перетаскивали, как раньше, с места на место через ухабы, через горы, через болота. И не была она после стрельбы разгоряченной так, что до нее не дотронуться. И черной копоти на ней уже нет, и горького пороха. Ее отмыли, но запах войны так и не улетучился.

Тут голубка села на ствол и заворковала:

– Ты, Пушка, успокойся, сейчас наступил мир. Нет войны. Оттого я здесь гнездышко и свила, мне с тобой спокойно и хорошо. А если что, я вмиг улечу и освобожу твой ствол.

Пушка была счастлива, услышав это, и хотела защебетать, как птенцы, но не умела и только тихо скрипнула.

Вечный огонь

Ветер трепал Вечный огонь, а тот поднимался все выше и выше и становился еще ярче.

Огонь говорит Ветру:

– Как бы ты ни бушевал, ты никогда не потушишь мое пламя. Я тут вспоминаю всех погибших солдат и офицеров, которые не вернулись домой после Великой Отечественной войны. Оттого я горю, страдаю!

Ветер от таких пламенных слов даже затих и продолжал слушать.

– Я вспоминаю этих героев каждый день и уже много лет. Все они были молодые, безусые, ничего в жизни не успели увидеть, кроме войны.

Тут к Вечному огню подошла молодая пара – юноша и девушка, склонили головы над каской со звездой, лежащей на мраморной плите, и положили красные гвоздики.

– Вот такого же красного цвета проливалась кровь на войне, – продолжал свою речь огонь. – Погибшие отдали свою жизнь ради счастья следующих поколений. И молодежь не забывает своих героев – приходят воздать почести и в благодарность несут цветы!

Ветер грустно загудел, и первые капли дождя упали на мраморную плиту, окропляя ее и красные гвоздики на ней. Ветер завыл сильнее и помчался дальше, чтобы рассказать всем историю Вечного огня.

Китель и Фуражка

Китель с орденами и медалями висел на спинке стула. Зеленая пограничная Фуражка лежала на его сиденье. Все награды были начищены и сверкали, ожидая своего хозяина, который должен был надеть китель с фуражкой и пойти на встречу с однополчанами, участвовавшими в Великой Отечественной войне.

– Как много у тебя орденов и медалей, – начала разговор Фуражка. – Смотрю и никак не пересчитаю их.

– Это все хозяин в годы войны заслужил, – отвечает Китель. – Тут у него и за мужество, и за отвагу в борьбе с врагом, и за геройство, и за выручку друзей – солдат в бою. Много раз он рисковал жизнью, но побеждал – вот эти планочки за ранения. Тут подошел хозяин, с трудом надел на себя тяжелый китель, вздохнул и сел на стул.

– Стар я стал, – сказал он. – Куда-то силушка моя подевалась. Даже китель уже стал тяжел. Видно, ордена и медали силу забрали…

Он нежно погладил их, а награды тихо зазвенели в ответ. Хозяин еще немного посидел, подумал о чем-то. Снял китель. Надел гимнастерку, прицепил к ней единственную медаль «За Родину», надел фуражку и, опираясь на трость, пошел к выходу. Первый раз за все время после окончания войны он не надел китель с орденами. Награды были так огорчены, что ни разу не звякнули.