Историки Греции

(14) Так и было решено, отряды построили в затылок, Ксенофонт проехал от правого крыла до левого, говоря воинам так: «Друзья, те, кого вы видите, только одни и мешают нам дойти туда, куда мы давно спешим. Значит, надо их, если возможно, сожрать живьем!» (15) Когда все были на местах и люди построились в затылок повзводно, то оказалось, что латников имеется около восьмидесяти отрядов, а в каждом отряде примерно по сотне; копейщиков и лучников разделили на три отряда, один — с левого края, один — с правого и один — посредине; в каждом было до шестисот человек. (16) После этого начальники передали приказ помолиться, и войско, помолившись и затянув пеан, выступило. Хейрисоф и Ксенофонт со своими копейщиками шли правее и левее вражеской цепи. (17) Враги, увидев их, побежали им навстречу, одни вправо, другие влево, цепь разделилась, и посредине ее получился широкий разрыв. (18) И копейщики, что шли с аркадским войском под началом Эсхина из Акарнании, решив, что неприятель бежит, с криком бросились вперед и первыми взошли на вершину, а за ними следом — и аркадские латники под началом орхоменца Клеанора. (19) Враги как начали бежать, так и не останавливались, и каждый спасался, куда мог. А греки взошли в горы и остановились в обильных припасами деревнях, которых было множество. (20) Ничего особенно удивительного там не было, кроме большого числа ульев. Кто из воинов наелся сотов, те все обезумели, мучились рвотой и поносом и не держались на ногах; съевшие немного похожи были на сильно пьяных, съевшие много — на сумасшедших, а иные даже умерли. (21) Много народу лежало вповалку, как после поражения, и многие пали духом. Но на другой день никто не умер, а примерно в тот же час люди опомнились и на третий и четвертый день поднялись, как после отравленья ядом.

(22) Оттуда прошли за два перехода семь парасангов и прибыли к морю в Трапезунт, город у Евксинского Понта, населенный греками, колонию Синопы[265]

в стране колхов. Там оставались дней около тридцати, разместившись по колхским деревням. (23) Оттуда делали вылазки и разоряли Колхиду. Жители Трапезунта продавали войску, что нужно, они приняли греков радушно и подарили им коров и быков, и вина, и муки. (24) Они хлопотали и в пользу колхов — своих соседей, по большей части живших на равнине, и в подарок от тех тоже присланы были коровы и быки.

(25) Потом приготовили обетное жертвоприношение: ведь греки получили довольно быков, чтобы заклать их Зевсу Спасителю и Гераклу Путеводному и остальным богам, которым принесли обет. Устроили также и гимнастическое состязание на той горе, где разбили стан. Подготовить место для бега и быть распорядителем состязаний должен был по общему выбору спартанец Драконтий, который еще в детстве был изгнан из отчизны за то, что ударом кривого кинжала ненамеренно убил другого мальчика.

(26) Когда жертва была принесена, шкуры передали Драконтию и велели ему вести людей туда, где он назначил быть бегу. Он указал то место, где они стояли. «Вот этот гребень, — сказал он, — лучше всего годится, чтобы бежать, куда будет угодно». — «Но как же можно бороться на такой твердой, утоптанной земле?» — спросили его. И он ответил: «Тем больнее будет упавшему!» (27) На один стадий бежали мальчики, большею частью — дети пленных, на длинное расстоянье — больше шестидесяти критян; прочие состязались в борьбе, в кулачном бою, в двоеборье, так что зрелище получилось прекрасное. Народу сошлось много, и так как среди зрителей было немало гетер, рвение к победе выросло. (28) Было и конное ристанье: надо было пустить коня по склону, загнать в море, повернуть и подъехать обратно к алтарю. На спуске многие катились кубарем, а на подъеме, очень крутом, лошади едва переставляли ноги. Кругом стоял гам и смех и слышались ободряющие крики.

Книга пятая[266]

I. (2) После этого греки собрались, чтобы посовещаться о дальнейшем пути. Первым встал Леонт из Фурий и сказал так: «Что до меня, воины, то я устал собирать кладь, идти, бежать, нести оружье, шагать в строю, стоять в карауле, сражаться и хочу, раз уж перед нами море, дальше плыть, позабыв о трудах, и прибыть в Грецию лежа, как Одиссей».[267] (3) Услышав это, воины зашумели, что он дело говорит. И еще один говорил то же самое, и все выступавшие. (4) Потом встал Хейрисоф и сказал так: «Есть у меня, воины, друг Анаксибий, — он как раз и начальствует над флотом. И если вы меня пошлете, то я надеюсь прийти к вам с трехрядными и грузовыми судами, чтобы на них мы уехали. А вы, если вам угодно плыть, дождитесь моего возвращения». Услышав это, воины обрадовались и постановили, чтобы он отплыл поскорее.