Истреби в себе змею

Все четверо сидели в командном бункере головного центра перед стереоэкраном. С тех пор, как Змея приняла предложение генерала и обратилась к ньюменам, в Центр прибыло свыше двухсот взрослых индиго и около тысячи детей. Лорд-протектор своё слово сдержал - воины Серпенты образовали отдельное подразделение, пользовавшееся теми же правами и привилегиями, что и гремлины. А Энней и Серпента стали кем-то вроде приближённых "королевской четы", как называли здесь Блада и Стэрди. Генерал подозревал (а "роскошная смерть" знала наверняка) и о другом статусе этих приближённых, но внешне всё выглядело предельно благопристойно - двое "новых" и двое "старых" людей стоили друг друга.

– Вы совершенно правы, леди Стэрди, - отозвался гремлин.

Он прикрыл глаза и сжал кулак. Энней сидел так с минуту - можно было подумать, что чёрный индиго задремал, если бы не капелька пота, скатившаяся по его виску. Потом он глубоко вздохнул, открыл глаза и бросил на стол коротко звякнувшую новенькую монету в двадцать пять центов.

– Это выглядит примерно так, - пояснил командир гремлинов, - только масштабы другие. Наши сородичи с Востока явно преуспели в этом деле.

Блад взял монету, повертел её и вопросительно посмотрел на Серпенту.

– Да, мой лорд, - почтительно ответила предводительница ньюменов на этот немой вопрос, - Энней прав. А я могу за двадцать минут сотворить пачку стодолларовых купюр - показать?

– Не надо. Верю, - отрывисто бросил Блад. - Надо выяснить, откуда ползёт эта зараза, и выжечь её калёным железом, - генерал умел быстро принимать решения. - Думаю, у нас хватит для этого сил и средств.

– Разумно, но, - Стэрди горько усмехнулась, - бесполезно. Прецедент создан. Люди-индиго - они ведь есть везде. Какой соблазн для правительств всех стран усадить всех этих уникумов за работу по творению золота, других ценных металлов, алмазов, бумажных денег - словом, всего, что может служить той самой условной единицей, на которой стоит весь наш условный мир… Это катастрофа, Джейк, по сравнению с которой Апокалипсис - всего лишь детская шалость.

Оба индиго молча кивнули, соглашаясь с Правительницей: Энней - равнодушно, Змея - с нескрываемым злорадством. А на экране появился седобородый человек в чалме.

– Слушайте меня, и внемлите, - заговорил он. - Настал Судный день, и вы заплатите за грехи ваши и ваших отцов, дети уродливого мира! Вы молились на вами же созданного Золотого Идола, а теперь этот идол повержен, он рассыпался на куски, и шакалы догрызают его смрадную плоть. То, во что вы верили тысячи лет, оказалось пылью, по которой нельзя и шагу ступить без боязни испачкаться. Ваше богатство - прах, ваше золото - оно грязь под вашими ногами, ваши разноцветные бумажки с портретами давно истлевших мертвецов - мусор. Попробуйте жить в этом вашем пустом мире, в котором больше нет места вашему богу, - очень скоро вы будете ждать смерти, как величайшего благодеяния!

– Вот только пророчеств нам сейчас и не хватает, - прошипел Джейк и активировал связь. - Электронщики! Спите, fuck you… Убрать из эфира и из Сети эту гадость! Любым способом! Джефферсон, если передача идёт через спутник, сбейте его к чёртовой матери! Да оторвите же наконец ваши ленивые задницы от насиженных мест - неужели вы не видите, что происходит?

…На страну обрушилась вторая волна безумия, и кровавое безумие "охоты на ведьм" казалось теперь, когда пришёл настоящий тайфун, только лёгким ветерком - не более.

Сложнейшая и отлаженная огромная машина ещё катилась какое-то время по инерции, а потом начала останавливаться, скрежеща всеми своими необратимо теряющими смазку сочленениями и с треском ломая шестерёнки. Рвались связи, соединявшие всю планету в единое целое - бессмысленными становились все системы платежей, сметы финансирования, инвестиционные проекты: за словом "деньги" больше не стояло ровным счётом ничего. Экономика впадала в коллапс - как человек, из жил которого выпустили кровь.

А люди - люди оглядывались и с изумлением обнаруживали, что все их мечты, так или иначе связанные с деньгами - накопить, заработать, украсть, а потом купить дом, шикарную машину, завести собственное дело, жить в своё удовольствие, - развеивались дымкой, таяли, как мираж в пустыне. Никто не хотел ничего продавать - разве можно обменивать канистру бензина или хотя бы банку "кока-колы" на клочок бумаги, когда неизвестно, действительно ли это клочок вышел из-под государственного печатного станка или десять минут назад материализовался из ничего на ладони человека-индиго?