Истребитель

С ним были очень ласковы. Он впервые так близко рассмотрел Сталина и поразился тому, что его, не совсем человека, принимает тоже не совсем человек, который как бы немного двоился. Его лицо жило очень быстрой, но внешне неподвижной жизнью. Он говорил медленно, чтобы в паузах успеть многое продумать. Он был бы, вероятно, талантливым летчиком. Петров не вполне понимал, как с ним говорить, но мостик к нему перебросил именно через это понятие: летчик. Сталин тоже летал на больших высотах и вынужден был думать на хороших, может быть, околозвуковых скоростях. Таких скоростей пока нет, но это дело близкого будущего. И довольно скоро Петров перестал стесняться.

– Товарищ Петров, – сказал Сталин, – вы показали хорошие результаты. Нам хотелось бы знать, – понятно было, что под «нам» он разумеет всех вождей, а не себя лично, – насколько успешными кажутся вам наши действия в Испании.

– Товарищ Сталин, – ответил Толя очень просто, – мы показали все что могли и, думаю, после полугода такой тренировки могли бы еще лучше. Я готов вернуться в любое время и закончить начатое.

– Заканчивать начатое не нужно, – сказал Сталин мягко, – там есть кому заканчивать… Нам хотелось бы понять, насколько эффективно мы воевали, и если мы воевали недостаточно эффективно, кто за это отвечает.

Толя понимал, что любое его слово может стоить кому-нибудь головы (о своей голове он не думал, потому что все делал правильно). Он рассказал про испанцев, которые очень, конечно, дружелюбны и вообще прекрасные ребята, но не очень пока умеют воевать, а часто недостаточно четко самоорганизуются. Он заметил, что наши инструкторы показывают чудеса храбрости, и упомянул Птухина.

– Товарищ Птухин, – заметил Сталин, – несколько увлекается азартом, как нам известно, и иногда общается слишком тесно с нашими друзьями из ПОУМа.

Про ПОУМ Петров знал очень приблизительно, поскольку имел дело в основном с воздушными целями, и сказал, что недостаточное понимание у рядовых испанцев имеет место быть. Но лично он не общался на политические темы ни с кем и не встречал ни одного испанца, который бы с ним, Петровым, такие разговоры по собственной инициативе вел.

– Это хорошо, – одобрил его Сталин. – А насчет товарища… – он назвал фамилию корреспондента-еврея, – какие у вас впечатления?

– В Испании, – сказал Петров, – он вел себя с храбростью, а когда переправлял меня назад, то оценил испанских товарищей высоко.

– Нам показалось, что он очень расстроен, – сочувственно сказал Сталин.

– Ну, в общем, мы все были немного расстроены, – признался Петров, – потому что надеялись на более быстрый успех. Но мы готовы его закреплять и, не щадя жизни…

– Это напрасно, – прервал его Сталин. – Жизнь надо щадить, она у нас одна. Вот товарищ Мигуэль, – и он назвал фамилию правдиста, который считался главным испанским корреспондентом, – тоже слишком увлекается и общается иногда с людьми, которым не следует доверять. А нам его жизнь дорога, как всякая наша жизнь. Вы с ним встречались?

Петров ответил, что встречался всего единожды, но от товарища Огольцова слышал самые прекрасные отзывы.

– Удивительно все у вас хорошо, – сказал Сталин, – и вокруг вас исключительно хорошие люди. Вы сами, наверное, хороший человек. Просто хочется вам позавидовать. А также хочется вам посоветовать, – вот тут у Петрова упало сердце, потому что о совете он догадался, – хочется вам посоветовать, чтобы вы с большим вниманием относились к вашей жене. Вы понимаете, что наши герои должны во всем являться образцом. В небе вы являетесь образцом, испанские товарищи это заметили. Надо быть таким же образцом во всем остальном, надо понимать, что у хорошего человека всегда много поклонниц. Надо помнить, что жизнь только одна и жена только одна, иначе, сами понимаете, начинают завидовать. Ну что же, вы и дальше собираетесь испытывать?

– Нет, товарищ Сталин, – понуро ответил Петров.

– Я имею в виду испытывать самолеты, – улыбнулся Сталин.

Петров тоже улыбнулся, потом засмеялся. Его позабавила собственная ошибка.

– Нам кажется, – сказал Сталин, – что вас прямо-таки ждет работа по руководству Главной летной инспекцией. Вы достигли значительного мастерства, теперь должны передавать свое мастерство молодым пилотам. Это большое поле деятельности, нам много нужно летчиков с боевым опытом. Учеба поставлена совершенно неудовлетворительно, мы принимаем меры, но этих мер совершенно недостаточно. Мы думаем, что у вас получится. Поздравляю вас с присвоением внеочередного звания полковника, отдохните как следует от всех приключений, – он улыбнулся, и в этой улыбке Петров прочел все, – а с нового года приступите. Желаю успехов.