Истребители

Незадолго перед концом операции с ВПУ воздушной армии срочно потребовали выслать звено истребителей: над передним краем появились две «рамы» под прикрытием ФВ-190. Они корректировали артогонь. Поскольку в те дни большинство наших аэродромов из-за распутицы вышло из строя, немецкие корректировщики артогня, очевидно, чувствовали себя в безопасности.

Вылетели две наши пары: старший лейтенант Виктор Едкин и капитан Иван Лихобабин с ведомыми.

Надо сказать, что в наших наземных войсках «раму» (ФВ-189) ненавидели больше, чем любой другой немецкий самолет. Он имел невысокую скорость и подолгу мог «висеть» над полем боя. Экипажу «рамы» сверхубыли прекрасно видны все цели, и потому, как только этот самолет появлялся, артиллерийский огонь противника становился убийственно точен. Как только «рама» начинала работу, общевойсковые командиры всех рангов требовали немедленно прислать истребителей.

Но наши летчики тоже очень не любили этот вражеский самолет. Его чрезвычайно трудно было сбить. Благодаря невысокой скорости и неплохим аэродинамическим качествам «рама» была очень маневренной и легко уходила из-под атаки истребителя. Повторить маневр ФВ-189 на наших машинах было невозможно. Сбить «раму» можно было только с первой атаки. Но это удавалось тогда, когда она была неожиданна и экипаж «фоккера» не видел советского истребителя. Экипаж «рамы» состоял из двух человек, кабина была очень продуманно расположена, и обзор у экипажа — особенно верхней полусферы — был прекрасный.

Наши летчики все это отлично знали, поэтому, когда пары Едкина и Лихобабина увидели над передовой двух немецких корректировщиков, они обошли этот район стороной, пересекли линию фронта и развернулись над территорией противника. Расчет был на то, что меньше всего гитлеровцы ожидают атаки с запада. Нижняя кромка облаков позволяла после разворота подойти к вражеским самолетам скрытно. Разделившись на пары, наше звено внезапно атаковало их.

Все же в последний момент экипаж одной «рамы» заметил пару Едкина. Он сманеврировал, и Едкину пришлось повторить атаку. Будь на его месте другой, менее опытный летчик, может быть, этот «Фокке-Вульф-189» и смог бы уйти. Но Едкин при повторной атаке был точнее: «фоккер» задымил и со снижением потянул на запад. Преследовать подбитые «рамы» всегда было опасно: как правило, они уходили под прикрытие своих зенитных батарей.

Лихобабин был более удачлив и сбил свою цель с первой очереди. «Рама» упала в районе Старой Руссы. Два немецких истребителя прозевали атаки наших летчиков и помочь своим корректировщикам ничем не смогли. Однако они, развернувшись, пошли на сближение с парой Едкина. Тот, имея некоторое превышение над «фоккерами», атаковал ведомого вражеской пары на встречном курсе.

Когда два самолета идут навстречу друг другу, их суммарная скорость очень велика. Лобовая атака — это испытание на выдержку. Чтобы избежать столкновения, кто-то должен отвернуть первым и, естественно, подставить себя. Сбить же машину в лоб — очень трудно. Положение для стрельбы невыгодное: очертания машины в прицеле минимальные. К тому же мотор — мощная масса металла, — расположенный в носовой части машины, надежно защищает летчика от поражения.

И все-таки Едкин сбил «фоккер» в лобовой атаке. Одной его снайперской очереди оказалось для этого достаточно. Это была замечательная победа.

13 марта (дата эта запомнилась по случайному стечению обстоятельств) в составе группы я вылетел на боевое задание. Оно было чрезвычайно ответственное: требовалось обеспечить действия одиночного самолета Пе-2, идущего на разведку и фотографирование переднего края противника. Это значило, что экипаж «петлякова» должен был работать в очень строгом режиме: не маневрировать, выдерживать определенный курс и скорость, идти на сравнительно небольшой высоте. На такие задания любил отправляться мой друг Иван Завражнов. Понятно, что обезопасить разведчика от возможных атак вражеских истребителей могли только мы.

Вылетели мы шестеркой. Непосредственное сопровождение осуществляло звено Ивана Лихобабина. Я со своим ведомым старшиной Кудряшовым шел сзади и выше, прикрывая всю группу. К линии фронта мы подходили на довольно большой высоте — свыше пяти тысяч метров, и тем не менее при подходе к району Жукова были неожиданно атакованы четырьмя ФВ-190.

Они бросились на нас попарно со стороны солнца. Ведущего первой пары я заметил, когда он на большой скорости уже заходил мне в хвост. Я приготовился к маневру и предупредил об этом Кудряшова. Зная, что «Фокке-Вульф-190» на пикировании набирает слишком большую скорость, я подпустил атакующего гитлеровца метров па сто — сто двадцать. Мне нужно было упредить его на какую-то секунду и сманеврировать чуть раньше, чем он нажмет на гашетку. В этом, конечно, был риск. Но я подумал, что, имея такую выгодную позицию, немец с дальней дистанции открывать огня не станет, а попытается подойти ближе, чтобы бить наверняка. И в тот момент, когда, по моим расчетам, он вот-вот мог дать очередь, я резко подбросил свой «як» вверх.