Истребленные маршалы

На атомный проект Сталин не жалел ни денег, ни людей. Для него в тот момент это была главная задача, сравнимая по своему значению только с победой над Германией. Но и спрос с участников, это Лаврентий Павлович хорошо понимал, будет особый. Если не удастся быстро сделать бомбу, то полетят головы, и его в первую очередь. Объявят американским или даже турецким шпионом, заговорщиком, умышленно затягивающим создание столь нужного СССР ядерного оружия — и пожалуйте на тот свет вслед за Генрихом Ягодой и Николаем Ежовым.

Лаврентий Павлович успел, прежде всего благодаря достижениям советской научно-технической разведке, подчинявшейся в тот период ему лично. Ведь 13-й пункт постановления о Спецкомитете гласил: «Поручить тов. Берии принять меры к организации закордонной разведывательной работы по получению более полной технической и экономической информации об урановой промышленности и атомных бомбах, возложив на него руководство всей разведывательной работой в этой области, проводимой органами разведки (НКГБ, РУКА (Разведывательное Управление Красной Армии — хороша аббревиатура! — Б. С.) и др.)». Тем же постановлением, по предложению Лаврентия Павловича, создавалось Первое Главное управление, практически координировавшее деятельность различных ведомств, участвовавших в атомном проекте, и контролировавшееся только Спецкомитетом. Вскоре появилось и Второе Главное управление, занимавшееся разработкой и производством ракетного оружия — будущего средства доставки атомных и водородных зарядов. Его деятельность также курировал Берия.

В постановлении о создании ПГУ особо подчеркивалось: «Никакие организации, учреждения и лица без особого разрешения ГКО не имеют права вмешиваться в административно-хозяйственную и оперативную деятельность Первого управления, его предприятий и учреждений или требовать справок о его работе или работах, выполняемых по заказам Первого Главного управления. Вся отчетность по указанным работам направляется только Специальному Комитету при ГКО».

Главой Спецкомитета Берия рекомендовал тогдашнего наркома боеприпасов генерал-полковника БЛ. Ванникова, которого сам же допрашивал в 41-м по «делу авиаторов». Борис Львович во всем признался, хотя ни в чем и не был виноват. Но, в отличие от Штерна, Смушкевича, Локтионова и других генералов, которых ждала пуля в куйбышевском подвале, Ванников уцелел. Сталин решил, что такой ценный специалист еще пригодится. Ванникова выпустили, и он успешно трудился всю войну на посту заместителя наркома вооружений, а потом — наркома боеприпасов. Берия для Бориса Львовича навсегда остался человеком, чуть было не отправившим его на тот свет. Генерал понимал, что малейшая оплошность может привести к последствиям гораздо худшим, чем в 41-м, и требованиям Лаврентия Павловича подчинялся беспрекословно. Правда, по возможности старался переложить ответственность на других. По воспоминаниям участников атомного проекта, Борис Львович часто заболевал перед важными испытаниями. А уж интриговать против Лаврентия Павловича у него и мысли не было. Что-что, а кадры подбирать Берия умел.

Строили ядерные объекты заключенные и солдаты, чье положение мало отличалось от положения заклю-ценных. Бойцы строительных частей рекрутировались в основном из бывших пленных и жителей оккупированных территорий. При Сталине они считались людьми второго сорта, чья жизнь не стоила практически ничего. В годы войны призывников с оккупированных территорий невооруженными бросали в истребительные лобовые атаки на немецкие позиции. После войны уцелевшим предстояло участвовать в лобовой атаке на другом фронте — советского атомного проекта. О строительстве радиохимического комбината под Кышты-мом (Челябинск-40) на Урале (нынешнее НПО «Маяк») вспоминал один из оставшихся в живых, В. Вышемир-ский: «Жили на стройке и под открытым небом, и в палатках, и в землянках, хотя зимой морозы достигали сорока градусов. Кострами жгли мерзлую землю, кирками долбили скальный грунт. Кормили мороженой картошкой и капустой. Чтобы получить дополнительный паек — лишний черпак баланды и сто граммов хлеба, — нужно перевыполнить норму, которую и осилить-то было невмоготу. Условия мало чем отличались от лагерных, случались среди солдат и самоубийства». Другой уцелевший, А. Осипов, свидетельствует: «Люди умирали десятками, сотнями — от недоедания и тяжелого, изнурительного труда».

А вот как описывает условия на Кыштымской стройке бывший солдат стройбата А. Харитонов: «Жили мы там в землянках, куда входила целая рота (в одну землянку. — Б.

С). Работали по 11 часов — с 8 утра до 7 вечера.

Однажды приехало множество генералов — все такие красивые и пузатые. Я подумал: что же они едят, если такие пузатые? (Интересно, не было ли среди тех генералов Лаврентия Павловича, у которого тоже имелось изрядное брюшко? — Б. С.).

Мы вечно ходили голодные, питания не хватало, вторая норма не рассчитана на этот каторжный труд, иногда после работы просто падали.