Исцеление сердца (ЛП)

— Я всегда буду сожалеть о боли, которую причинил тебе в Эстландии. Зная, что случилось потом — о, это будет мучить меня всегда. Но время искупления прошло, Ольга. Я говорил, что не предавал вас. Ни Вали, ни тебя, ни моих друзей. Я нарушил клятву, данную Эйку, и за это прощения я не прошу. Это было правильно. Я сделал то, что сделал, и это было правильно. Да, были ошибки. Я не мог предвидеть всего. Другие, может, и сделали бы что-то иначе.

Леиф повернулся и посмотрел прямо на Ольгу.

— Но я не предавал тебя. Я объяснил все уже много раз, и теперь объяснений хватит. Ты можешь верить мне или нет. Выбор за тобой. Но ты права. Мы не должны жениться из-за ребенка. Мы должны стать мужем и женой, потому что любим друг друга и хотим прожить остаток жизни вместе. Вот, чего я хочу. Если это не совпадает с тем, чего хочешь ты — так и быть. Если ты хочешь, чтобы я уехал без тебя, я уеду.

Взяв руку Ольги в свою, он поднес ее к губам.

— А теперь мне нужно подумать. Я буду рядом.

Схватив тяжелую шкуру с крюка на стене, он открыл дверь и вышел в метель.

Впервые с момента, как она очнулась после болезни, Ольга была одна.

Глава 20

Сквозь метель Леиф пробрался в большой зал, который, наконец, снова стал просто местом, где люди могли встречаться друг с другом. Последние из заболевших были отосланы по домам несколько дней назад. Чума прошла.

Леиф и Ульв провели в Карлсе уже месяц, но не заболели. Он провел почти две недели у постели Ольги прежде, чем она проснулась, чтобы она знала, что он рядом, и потом еще две недели рядом с ней, помогая ей выздороветь. Они были так близки в эти две недели — так же, как раньше. Он знал, что это так. Он чувствовал, что ей нравится его присутствие, нравится его поддержка. Она любила его, как и раньше.

И в тот день, когда голос, наконец, вернулся к ней, она снова попыталась вернуть его во тьму тех дней, которые они провели по отдельности.

Нет. Несмотря на то, что он сказал Ольге, что покинет Карлсу без нее, если она захочет, делать этого Леиф не собирался. Он любил ее, она любила его — он знал это. Она носила его ребенка. Его ребенка. Они были семьей, хотела она или нет, и он не собирался бросать их.

Пробираясь сквозь сбивающий с ног ветер и глубокий снег, он позволил мыслям стать такими же злыми и колючими, как метель. Леиф говорил себе, что готов связать ее и увезти, как пленницу, если она откажется идти по-доброму.

Войдя в зал, он дернул на себя дверь, закрывая, и ветер и злость заставили ее захлопнуться с такой силой, что мечи и щиты, висящие на стене, зазвенели. Все в зале замерли и уставились на него, но он лишь посмотрел в ответ.

Вали сидел во главе стола с Бьярке, Ормом, Яаном и Ульвом, и Леиф знал, что ему надлежит присоединиться и послушать, о чем они говорят. Но он не хотел говорить о походе — он был просто невозможен, теперь, когда Карлса перенесла опустошающую болезнь. Леиф не был в настроении. Он оставил Ольгу одну.

Она сейчас уже была близка к выздоровлению, но он не оставлял ее одну до сих пор и намеревался вернуться сразу же, как остынет. А разговор с мужчинами вряд ли поможет остыть.

Бренна и какая-то незнакомая ему женщина сидели на полу, играя с Сольвейг и другой девочкой ее возраста. Он подошел к ним. Бренна и ее дочь только два дня как вернулись в город.

Он опустился на колени на шкуре, раскинутой на полу, и Сольвейг тут же поползла к нему. Она уперлась ручками в колени Леифа и поднялась на ноги, широко улыбаясь и показывая первые зубы. Она была такой доверчивой и дружелюбной.

— Привет, красавица, — сказал Леиф, ловя рукой кудрявую светлую прядку ее волос.

Сольвейг подобралась еще ближе и протянула руку, цепляя его за волосы. Леиф захныкал, словно от того, что она дернула его волосы. Сольвейг захихикала и снова потянула, и он снова хныкнул. Девочка отпустила волосы и захлопала в ладоши, и упала на попку, хохоча.

Нет, он не оставит Карлсу, если его женщина и ребенок будут здесь. Что бы ни пришлось ему для этого сделать, Ольга поедет с ним.

— Ты расстроен. С Ольгой все хорошо?

Услышав вопрос Бренны, Леиф понял, что слишком увлекся раздумьями. Он заставил себя вернуться в реальность и улыбнулся ей:

— Все хорошо, она с каждым днем все сильнее. Я не расстроен.

Его друг скептически посмотрела на него и что-то буркнула себе под нос. У Бренны был такой талант — доносить свои мысли без слов.

— Нам с ней о многом нужно поговорить.

— Она тебя любит.

— Если бы это решало все.

— Это решит. Я знаю, любовь должна все решить. Ольга скоро станет матерью.

— Думаешь, тогда в ней прибавится любви ко мне?

— Я знаю, что это делает важным другие вещи. Не те, что были важны раньше. Это меняет все. И ты тоже это знаешь, так что дай ей время. Она все еще исцеляется, все еще приходит в себя.

Материнство точно изменило Бренну. Они знали друг друга много лет, и до самых последних событий она была одинокой, замкнутой и подозрительной молодой женщиной, которую боялись и почитали за ее глаз.