Итальянец

Хозяйку книжного магазина удивило любопытство, с которым я рассматривал эти снимки, и, обернувшись, я увидел, что она смотрит на меня.

– Интересно, – проговорил я, скорее просто из вежливости.

– Вы испанец?

– Да.

Она не призналась, что тоже испанка, – по крайней мере, тогда она этого не сказала. И в тот момент я этого не знал. Поначалу она показалась мне типичной венецианкой. Мы говорили по-итальянски и сменили язык общения не сразу.

– Почему вас это заинтересовало? – спросила она.

Я указал на фото, где двое мужчин стояли рядом с торпедой.

– Майале, – сказал я.

Она посмотрела на меня с любопытством, слегка удивленная:

– Вы знаете, что такое майале?

– Я только что видел одну в Морском музее, рядом с Арсеналом.

Но было не только это. Я читал книгу о майале и видел фотографии: Вторая мировая война, торпеды, управляемые человеком, со взрывателем в носовой части, подводные лодки, атакующие Александрию и Гибралтар. Война, сокрытая умолчанием.

– Вы интересуетесь этим вопросом?

– В общем, да.

Она продолжала задумчиво смотреть на меня, потом поднялась со стула и направилась к какому-то стеллажу. В это время собака-лабрадорша тоже встала, обошла меня кругом и равнодушно вернулась на свое место. Хозяйка принесла два больших тома. Одна книга называлась «Время убывающей Луны». Название другой мне тоже ничего не говорило: «Десятая флотилия MAS»[3]. Обложки приоткрывали содержание. На одной был изображен водолаз, снимающий с подводной лодки маскировочную сетку; на другой – двое мужчин, наполовину скрытые водой, плыли на такой же управляемой торпеде.

Я отложил обе книги к изданию о гондолах. И снова стал рассматривать фотографии на стене.

– Красивый мужчина, – сказал я.

Она смотрела не на фотографии, а на меня, словно прикидывая, насколько мне удалось установить связь между нею и фотографиями. И едва заметно кивнула.

– Он и правда был таким, – сказала она по-испански.

Меня удивило ее безупречное произношение.

– Простите… Мы с вами соотечественники?

– Были ими когда-то.

Прошедшее время меня заинтриговало.

– Давно вы здесь?

– Тридцать пять лет.

– Теперь понимаю. А кажется, что вы родились в Италии.

– Это долгая история.

Я снова взглянул на фото. На мужчину, обнимавшего эту женщину за талию.

– Он жив?

– Нет.

– Соболезную.

Она промолчала. Потом медленно подняла руку и поправила волосы на затылке изящным движением, показавшимся мне почти кокетливым. Затем она обратила взгляд на фотографии, нежно улыбнулась, и от этой улыбки морщины на ее лице разгладились – она даже помолодела.

– Его не стало пять лет назад, – сказала она.

Я указал пальцем на обложку одной из книг, потом перевел взгляд на мужчину, стоявшего у торпеды майале:

– Он один из тех?

Слова не прозвучали как вопрос; да они и не были вопросом. Женщина кивнула:

– Он им был.

Она произнесла это очень мягко и в то же время решительно. И еще я уловил в ее словах некую гордость. Возможно, даже вызов. Я вспомнил название книжного магазина.

– Что означает «Ольтерра»?

Она снова улыбнулась. Стояла неподвижно, не отрывая взгляда от фотографий. Наконец пожала плечами, словно собиралась подтвердить нечто совершенно очевидное.

– Оно означает храбрых мужчин, – ответила она. – Во время убывающей луны.

Через пятнадцать минут я покинул магазин с тремя книгами в сумке и неторопливо дошел до канала Джудекка. Был один из тех дней венецианской зимы, когда, несмотря на холод, небо над лагуной чистое, так что я прогулялся по набережной Дзаттере, наслаждаясь солнцем. Достиг здания Таможни – там в это время почти не было прохожих, – сел на тротуар, прислонившись спиной к стене, и стал листать книги. Тогда я еще не был писателем и не собирался. Я был молодым журналистом, делал репортажи во время частых поездок и любил истории про море и моряков. И я был в отпуске. Я и не подозревал, что мое чтение – начало многих других книг и долгих бесед. Начало сложного исследования драматических событий в жизни персонажей и приобщения к их тайне; зарождение романа, который будет написан через сорок лет.

Прошло два месяца, но Елена Арбуэс узнала его сразу.