Итальянский футуризм. Манифесты и программы. 1909–1941. Том 2

6. На ярмарках, выставках, в передних и в залах совещаний многих организаций, написанные рукой талантливого художника статистические графики станут не только не надоедающими картинами, напротив, в них будет трепетать захватывающая реальность в ритме новой национальной жизни. В домах и в общественных пространствах «фашистские сюжеты», несомненно, имеют большое эмоциональное значение в сравнении с тем, что внушает простая обстановка. «Абстрактные» картины, то есть не иллюстративные и не риторические, богаты тайнами и духовной глубиной, какой не может иметь ни одна гладкая стена. Обстановка и живопись – две очень разные силы, однако они должны быть использованы как строительные элементы для безукоризненного воплощения среды.

Эта защита настенной живописи обращена к тем зданиям, где функция пригодности для проживания ещё не всё. И всегда нужно понимать, не как она накладывается на архитектуру, но как используется в «конструктивном смысле» завершения пространства. Рационализм – это точка перехода, и его развитие состоит не в каком-либо возвращении и в отказе, но в формировании вкуса или эстетики, где все искусства могут сотрудничать, но главное – в безусловной гармонии с нашей эпохой.

Филлиа

<5 января 1934>

97. Футуристский манифест воздушной архитектуры

Гений архитектора-футуриста Антонио Сант’Элиа, создателя новой мировой архитектуры, сегодня повсюду утверждает геометрическое и лирическое великолепие новых строительных материалов¹.

Линготто Фиат стал первым строительным изобретением футуристов². Фортунато Деперо создал в Монце в 1924 году рекламный павильон для издательства, вдохновлённый типографскими символами³. В 1928 году Энрико Прамполини реализовал футуристский павильон на Национальной выставке декоративного искусства⁴. Тогда же Филлиа организовал первую футуристскую выставку архитектуры под патронажем Муссолини⁵

.

В 1931 году в Париже торжествовал Колониальный Павильон архитектора-футуриста Гвидо Фьорини, украшенный снаружи настенной пластикой Энрико Прамполини⁶. Затем в 1932 году Фьорини изобрёл Подвесную структуру – первую механическую архитектуру без армированного цемента, которая удерживает свои стороны посредством стяжек с центральным стальным стержнем и допускает движение под его фундаментом, почти целиком подвешенным⁷.

Архитектор-футурист Анджоло Маццони построил в Италии первые футуристские большие общественные здания (Почтово-телеграфно-телефонный Дворец и вокзал в Литтории, летний лагерь в Марина ди Каламброне)⁸.

Гений Сант’Элиа парил над архитектурой Миланской триеннале – там блистал «Гражданский Аэропорт» Энрико Прамполини с его безукоризненной гармонией интерьера и внешнего облика⁹.

К знаменитому и необходимому манифесту архитектора-футуриста Антонио Сант’Элиа, выпущенного Итальянским футуристским движением в 1914 году и вдохновившего всех архитекторов-новаторов, сегодня добавляется важный фактор – Авиация.

Гражданская и военная, она изменяет мир, ставит новые художественные, общественные, политические, промышленные, коммерческие задачи, поэтому новая духовная атмосфера порождает этот второй манифест, который увеличивает размах крыльев первого.

Так урбанизм Сант’Элиа, питаясь ускоренным аргаризмом, аэропоэзией, аэроживописью, аэроскульптурой, порождает единый Город непрерывных линий, которым нужно любоваться в полёте.

Почти все красивые города, восхваляемые автомобилистами, построены людьми, которые не слишком заботились о полёте либо игнорировали его совсем, и при взгляде с высоты имеют жалкий и грустный вид.

Действительно, птицам они кажутся кучами лома, нагромождениями развалин, беспорядком кирпичей или переливающимися через край язвами.

Ни цвета, ни характера, ни геометрии, ни ритма.

Самые живые города кажутся обёрнутыми в заражающие серые дымы. Старые города демонстрируют окаменение монашек в траурных одеждах и чёрных монахов, брошенных на землю вокруг умолкшей колокольни.

Если спуститься над ними в их запахе бензина плесени кухни ладана табака¹⁰ и стирки, мы различим синеватую известь стен, сгорающую от желания зелёного свежего свободного полёта, неспособную как мы жить в этом месте – томимые кусочки неба!

Новые или обновлённые города напрасно копируют, разрастаясь и дурнея, морщинистые сборища домов прошлого.

Когда мы заходим в одно из таких жилищ, на нас наводит тоску трамбовка индивидов – каждому неудобно, каждый сплющен, никто не оживлён гуманностью других.

Нелепое безумие, схожее с закладкой в консервные банки, антидуховное, антигигиеническое, антипрактическое. Старые, новые или обновлённые – все эти города беззащитны и разрушаемы по усмотрению вражеского дивизиона.

Все антиспортивные, поскольку они комично набивают людьми сидячую массу болельщиков, вместо того чтобы раскрыть личные спортивные качества человека.