Италия. Под солнцем Тосканы

Архитектурный центр этой площади — высокий дворец Казали, теперь Музей Этрусской академии. Самый известный его экспонат — бронзовый канделябр сложной конструкции, датированный четвёртым веком до нашей эры. Он действительно впечатляет. Масло из центральной чаши льётся в шестнадцать ламп, размещённых на ободке по окружности. Между этими лампами — горельефные изображения животных, рогатого Диониса, дельфинов, обнажённых мужчин в состоянии эрекции, крылатых сирен. Между двумя лампами написано этрусское слово tinscvil. Если верить книге Джеймса Велларда «В поисках этрусков», слово tin обозначает этрусского Зевса, а вся надпись переводится как «привет Зевсу». Этот канделябр нашли в канаве возле Кортоны в 1840 году. В музее он подвешен перед зеркалом, и его можно рассматривать со всех сторон. Как-то при мне одна англичанка сказала: «Допускаю, что эта штука интересна, только на распродаже я её не купила бы». В стеклянных стеллажах музея выставлены потиры, вазы, бутылки, бронзовый поросёнок, двухголовый человек, бронзовые фигурки размером с оловянных солдатиков, сделанные в шестом-седьмом веках до нашей эры, некоторые из них выполнены в стиле схематичной чеканки, напоминающем о Джакометти. Кроме этрусской коллекции, в этом небольшом музее есть поразительная экспозиция египетских мумий и предметов обихода. Во многих музеях есть египетские предметы, и иногда я удивляюсь: неужели из Древнего Египта что-то было вывезено. Я всегда захожу посмотреть на несколько картин, которые мне нравятся. Одна — портрет задумчивой Полимнии, в синем платье и лавровом венке, он долго считался римским, первого века нашей эры. Это муза духовной поэзии, и внешне она как будто весьма опечалена такой ответственностью. Теперь считается, что это отличная копия семнадцатого века. Однако музей не поменял датировку на своём экспонате: так картина производит более сильное впечатление на посетителей.

Стена дворца Казали покрыта трогательными семейными гербами, украшенными резными лебедями, грушами и фантастическими животными. Короткая улочка внизу ведёт к собору и Музею епархии, бывшей церкви Иисуса, в который я иногда забегаю. На верхнем этаже там есть сокровище — «Благовещение» Фра Анжелико со сказочным ангелом с неоново-оранжевыми волосами. Из уст ангела исходит надпись на латыни, обращенная к Деве Марии, а из уст Девы Марии — ответ ему. Это одно из великих произведений художника. Он десять лет проработал в Кортоне, и триптих «Благовещение» да выцветшая раскрашенная люнетта над дверью Сан-Доменико — вот и всё, что осталось в городе из его работ.

Справа от дворца Казали находится театр Синьорелли, новое для города здание, датируемое 1854 годом.

Но построено оно в стиле псевдо-Возрождения, с арочным портиком, прекрасно защищающим торговцев овощами от солнца и дождя. Внутри — оперный театр, прямо из романов Маркеса: овальный, с ярусами, небольшими ложами и креслами, обтянутыми красной тканью, с небольшой сценой, на которой я однажды видела балетную труппу из России, они танцевали на ней два часа. Зимой он служит кинотеатром. На середине кинофильма плёнка сворачивается. Перерыв. Все выходят попить кофе и поболтать минут пятнадцать. Ведь если ты на самом деле любишь поговорить, трудно провести в полном молчании целых два часа. Летом кино показывают под звёздами, в городском парке. Оранжевые пластмассовые стулья расставляют в каменном амфитеатре; похоже на кино для автомобилистов, только тут без машин.

От этих двух площадей во все стороны лучами расходятся улицы. Одна ведёт к средневековым домам, вторая к фонтану тринадцатого века, а ступив на третью, можно выйти к древним монастырям и небольшим церквушкам. Я гуляю по всем этим улицам. И никогда не встречаю ничего нового. Сегодня иду по Пыльному переулку, хотя он такой же пыльный, как остальные, и почему его так назвали, понять невозможно.