Италия. Враг поневоле

В такой ситуации посылка итальянского флота в Черное море стала бы катастрофой для Италии и лично для Бенито Муссолини. Для этого нужно было пожертвовать итальянской армией в Африке и оставить без защиты итальянское побережье. Я уж не говорю о катастрофической нехватке топлива у итальянского флота летом 1941 г.

Наконец, англичане вряд ли упустили бы шанс уничтожить итальянский флот на пути в Дарданеллы. В Черном море у турок не было мест базирования для большого флота, да и порты Стамбул и Измир не имели достаточно хорошей ПВО.

С другой стороны, турецкое правительство смертельно боялось вовлечения страны в войну. В Стамбуле хорошо помнили уроки Первой мировой войны и понимали, что вступление в войну раз и навсегда лишит страну контроля над Проливами, а то и вообще положит конец существованию турецкого государства. Другой вопрос, что турки были готовы и «невинность соблюсти, и капитал приобрести», то есть закрыть глаза на небольшие, по их мнению, нарушения нейтралитета.

Кстати, появления итальянского флота на Черном море не хотела… Германия. Да, да, именно Германия! Я вновь повторяю, что современные историки смотрят на события 1941 г. сквозь призму победы 1945 г. А тогда и Гитлер, и руководители других европейских государств мыслили совсем иными категориями. По их мнению, заключение общеевропейского мира должно было произойти если не в 1941 г., то, по крайней мере, в 1942 г. Причем Гитлер уже в июне 1941 г. всерьез был озабочен, как ограничить захватнические планы Муссолини. По этой причине немцы не дали Италии оккупационной зоны во Франции и категорически отказались передать ей хотя бы часть французского средиземноморского флота.

Дуче несколько раз затевал с фюрером разговор о Крыме и каждый раз получал резкий отказ. Гитлера приводила в бешенство сама мысль, что кто-то посягает на «зону отдыха арийцев». 24 июня 1941 г. фюрер истерично кричал собравшимся генералам: «Я никогда не допущу в Крым итальянцев!» Вечером начальник генштаба генерал Гальдер занес его слова в дневник.

Тем не менее наибольший ущерб в войне Советский Союз понес именно от итальянского флота. При этом ни один боевой корабль королевского флота так и не прошел Дарданеллы.

Глава 26

Как Муссолини готовил экспедиционный корпус

«22 июня ровно в четыре часа» итальянский посол Альфрери был разбужен телефонным звонком — его срочно вызывали в германский МИД. Через 25 минут автомобиль посла подъезжал к МИДу Риббентроп уже ожидал Альфрери в кабинете в окружении секретарей и адъютантов. Германский министр встретил итальянского посла словами: «Я имею честь сообщить вам, что сегодня в три часа утра немецкие войска перешли русскую границу».

Сразу же по возвращении в свое посольство Альфрери отправил сообщение в Рим, а затем вызвал к себе в кабинет ближайших сотрудников. Позже Альфрери вспоминал: «Мы обменялись впечатлениями и еще раз констатировали, что Германия поставила Италию перед свершившимся фактом, не предупредив заранее, что было ее долгом».

Вскоре раздался телефонный звонок из Рима. Звонил министр иностранных дел Италии Чиано ди Кортелаццо. Он просил Альфрери сообщить Гитлеру, что Италия в соответствии со «стальным пактом» считает себя в состоянии войны с Россией с 3 часов утра 22 июня. Посол потребовал от Чиано подтвердить это сообщение телеграммой. «Опыт сделал меня недоверчивым, уже были случаи, когда директивы так круто и неожиданно менялись, что я оказывался в тяжелом положении», — писал позже Альфрери в свое оправдание. И только получив нужную телеграмму, он отправился в германский МИД. Так как Риббентроп после бессонной ночи лег спать, Альфрери довольно долго прождал его в приемной. Наконец, в халате и тапочках появился Риббентоп. «У него был заспанный вид, и он выслушал мое сообщение, не придав ему значения», — писал Альфрери.

В 12 часов того же дня в Риме советский посол И.В. Горелкин был вызван к министру иностранных дел Чиано ди Кортелаццо. От имени итальянского правительства министр заявил: «Ввиду сложившейся ситуации, в связи с тем, что Германия объявила войну СССР, Италия, как союзница Германии и как член Тройственного пакта, также объявляет войну Советскому Союзу с момента вступления германских войск на советскую территорию, т. е. с 5.30 22 июня»[160]

.

Далее Чиано сказал, что детали обмена посольствами будут в дальнейшем согласованы между правительствами Италии и СССР через соответствующих посредников, которые будут защищать интересы своих государств.

Горелкин возвратился в свое посольство, здание которого тут же оцепила итальянская полиция, и выезд оттуда был запрещен всем без исключения.

Позже очевидцы будут утверждать, что Муссолини был удручен нападением Гитлера на СССР. Так, его жена будет уверять, что Бенито лишь тихо произнес: «Дорогая Рашель, это значит, что мы проиграли войну».