Итан слушает

Вопреки всяким ожиданиям, укрытием Жнеца был вовсе не склеп и не древняя крипта, а обычная спаянная из железок беседка с местами проржавевшим дном. Стены ее увивали какие-то фиолетовые растения, а под самой крышей одиноко болталась пустая клетка с погнутой дверцей – словно кто-то с силой вырывал ее, пытаясь подарить птице свободу. Или кого там еще могут держать в таких клетках… ящерицу? Хомячка?

Бригадиру пришлось наклониться, чтобы не задеть край жестяной крыши. Тот, кто проектировал беседку, кажется, не предполагал, что сюда могут прийти взрослые. До чего же странными иногда бывают люди.

– Стало быть, у тебя что-то осталось? Что-то… из той жизни?

Жнец не ответил – нырнул под лавочку, косо прибитую к невесть откуда взявшемуся здесь пеньку, – и запыхтел, расшвыривая какие-то вещи. Бригадир обвел беседку взглядом и поймал себя на том, что не запомнил ни одной детали обстановки. Не могло же их не быть вовсе! Пенек, злосчастная косая лавочка, ворох каких-то цветастых одеял, старые фотографии, пара книг на полке под потолком, что-то вроде… сковородки? Бригадир глянул на торчащие из-под лавки ноги – Жнец залез туда почти полностью – и вновь понял, что не может вспомнить ничего из того, что видел. Он и вправду слишком редко сталкивался со Жнецами, чтобы знать, как именно они могут защищать свой дом, даже такой, как беседка с… с… вот ведь черт! Со всем скарбом, что в ней есть.

Через несколько минут, когда Бригадир заскучал настолько, что начал насвистывать «У Мэри был барашек», Жнец поднялся с пола и торжествующе улыбнулся. Сквозь копну черных волос белозубая улыбка смотрелась настоящим вызовом.

– Это еще что… – Бригадир осекся на полуслове. Вещица, лежавшая на ладонях Сопровождающего за грань, была несколько… неожиданной.

Удачливые Жнецы могли захватить с собой ключ от дома, фотографию, золотые запонки или вешалку, удачливые привидения – своего душегуба. И даже клочок обоев или предсмертная записка смотрелись бы не слишком странно в этой похороненной в тумане беседке. Но красное кружевное белье с узором в виде крошечных снежинок было… было…

– Это ты смог умыкнуть? – Бригадир для уверенности указал на кусочек ткани пальцем.

Жнец приподнял одну бровь и кивнул.

– Из всего, что можно было забрать за грань, ты выбрал… это? – Бригадир не удержался: ухмыльнулся, показав мощные клыки, и хохотнул.

– Чего ржешь? Будто, когда умираешь, есть время подумать! – огрызнулся Жнец и отвернулся от пытающегося не засмеяться в голос странника.

– Нет… хо… ну просто… ха… просто…

Пол пошатнулся. Загудела земля. Зов разлился в воздухе таким гулом, что Бригадир чуть не заткнул уши. Даже сквозь туман прошло, как это возможно?

– Чувствуешь?

– Да. – Жнец обернулся и нахмурился. – Похоже, тебе надо идти.

Или бежать. Да-да, бежать в данном случае – куда более подходящее занятие. Казалось, если Бригадир прямо сейчас не припустит во весь опор, земля разверзнется, и Ад поглотит незадачливого распорядителя правды. Тут уже никакая любовь, ни жидкая, ни газообразная, не спасет.

Трусы Бригадир выхватил из рук Жнеца, уже не отдавая себе в этом отчета, – красная тряпочка беспомощно трепыхнулась и осела в пыльном кармане дырявого пальто. О ней он подумает как-нибудь потом. После того как найдет несчастного, так потерянно взывающего о помощи. Хотя, судя по силе зова, их там как минимум десяток.

Или парочка богов?

* * *

Кэйлин задыхалась. Повсюду была земля; влажная, жирная и холодная, она проникала под одежду, в ноздри, в рот, в уши и в глаза… Кэй тянуло вниз, и она вдруг отчетливо вспомнила, какой тяжелой была вода под Мостом Желаний. Ее ледяное течение тянуло за собой так же – вперед, быстрее, туда, куда не ступала нога человека! в смерть и ко второй звезде направо, до самого утра!

Она умирала. Кэйлинна Нод снова умирала, но на этот раз ей было по-настоящему страшно, потому что где-то совсем рядом умирали ее глупые мальчишки. А они умели погибать по-настоящему.

И во всем была виновата только она – мертвая девочка, которая поверила мертвым деревьям.

* * *

Офицер Моралес была героем.

Она знала это так же ясно, как цвет глаз своей бабулиты и слова песни о Люси в небесах с алмазами. Это подсказывал тот же внутренний голос, что подтолкнул ее в сторону полицейского участка. И это доказывал тот факт, что она стояла у самой кромки туманного моря, под которым скрывалось шоссе номер двадцать девять, и готовилась в него войти. Только герои могут быть такими глупцами.

Она всего лишь занималась своей работой: следила за подозрительной личностью и оберегала границы города. Эва чувствовала тех, кто, как и она, пересекает границы, которые им не дозволено переходить.

А потом задрожала земля. Загремело где-то у самого плеча, и офицер Моралес неосознанно ударила туда, назад и наверх. Кулак прошел сквозь завихрения тумана, который – Эва готова была поклясться – сам замер в оцепенении. А потом схлынул, как морской прибой, оставив дорогу у кладбища пустой и одинокой.

#Глава 3

Земля отказывалась их принимать.