Итоги № 38 (2012)

За кулисами Большого «Франциск» вызвал форменный переполох. В нем все раздражает: нет классических гармоний, в партитуру включен диджейский скробблинг (это когда звук как ножом по стеклу), заглавная партия поручена тонкоголосому контратенору. Мало того, режиссура 21-летнего студента РАТИ-ГИТИСа, дебютанта Владимира Бочарова ей под стать. Списанные с «синеблузников» девочки и мальчики в униформе частят речитативы с цитатами из Франциска, в том числе знаменитый мазохистский «брат-огонь, дай мне выдержать твое жжение». Плюс аскетичные, как по завету святого, монтировочные леса вместо декораций с оркестром и хором на «этажах». Словом, никакого почтения к гению места и традициям Большого, под которыми уже больше полувека принято понимать косность, вялость, бархат и парчу. Государственное информагентство уже привело слова «простой зрительницы», которая не поняла, но осуждает. Интернет в ответ зашумел, мол, наших бьют. Но ведь, откровенно говоря, все это уже было, и не так давно — вспомните «Детей Розенталя», а потом, хоть и с меньшим градусом, стоны об осквернении священных подмостков «хулиганом» Дмитрием Черняковым.

Да, все вроде бы верно: обыкновенный зритель ходит в театр не познавать, а узнавать, а скрежета ему хватает и без театра. Россия тут не исключение. Уважаемый Зальцбургский фестиваль сменил тренд, его новый шеф Александр Перейра не скрывает, что будет дружить с консервативным зрительским большинством. Но нам-то до той ситуации еще далеко. Само отношение к эксперименту как к кощунству, а к сцене как к священному алтарю (а не наоборот!) — свидетельство обыкновенной дикости. Кто не с нами, тот против нас. Кто без гармонии, тот плох. Стоит ли тогда удивляться, что с завидной регулярностью в Большом (и не в нем одном) появляются перелицованные образцы «золотой классики» 50—60-х, замшелые «Борисы Годуновы» и «Чародейки», а серьезные мужи твердят о кризисе оперной режиссуры? Откуда же ей появиться, если на священную сцену даже в формате эксперимента соваться нельзя?

Между тем Новую сцену Большого изначально предполагалось отдавать молодым. А «Франциск», хоть и вышел угловатым, наивным, прыщавым, — живой и светится.

Шутить извольте / Искусство и культура / Телевидение

Шутить извольте

/ Искусство и культура/ Телевидение

Иван Ургант: «Понимаете, шутка может быть смешной или нет. Не имеет значения, о президенте она или о стрекозе...»

 

Семнадцатого сентября Иван Ургант заступает в вечернюю смену: возобновляется уходившая на летние каникулы его именная программа на Первом канале. Это означает, что не реже четырех раз в неделю любой желающий сможет лицезреть Ивана Андреевича на телеэкране. И еще одно немудреное умозаключение: судя по всему, Константин Эрнст по-прежнему свято верит в бронебойную силу юмористического дара Урганта, гарантирующего рейтинг всему, к чему тот прикоснется. Этим можно объяснить перемещение late night show Ивана с 23.30 на час вверх. Высокое доверие обязывает…

— Есть люди, Иван, которым не надо подходить к зеркалу, чтобы узнать, как они выглядят с утра. Достаточно включить телевизор…

— В моем случае он может служить зеркалом и во включенном, и в выключенном состоянии. Несмотря на засилье матовых панелей, в которых отражаться труднее.

— Еще раз и чуть помедленнее. Не уловил, видите ли себя на некогда голубом экране?

— Редко, почти всегда по производственной необходимости и зачастую без особого удовольствия. Мне не слишком нравится самодовольный, лоснящийся, что-то вещающий тип. Знаю немало коллег, которые пошли в этом направлении гораздо дальше меня.

— Смотрят чаще и нравятся себе больше?

— А иначе зачем работать на телевидении, если не для того, чтобы тешить тщеславие? Накупить петард, приехать домой, включить телевизор и любоваться собой. Я и на фейерверки не трачусь, младшая дочка Нина боится громких хлопков. Но если замечаю что-то интересное у коллег, стараюсь перенять опыт. Иногда повторяю чужие фразы.

— А копировать не пытаетесь?

— Хотел бы брать интервью, как Владимир Познер, задавать такие, я бы сказал, отчетливые вопросы. Пока же мы с Василисой из программы «Давай поженимся» плетемся в хвосте.

— «Вечерний Ургант» — первый телепроект, который лепите самостоятельно?

— Лепят горбатого. Или скульпторы. А мы строгаем.

— Не рубите?

— Сначала наломали, потом нарубили, теперь строгаем, скоро перейдем на шкурку, в итоге доберемся до нулевочки. Думаю, так в любом процессе. Возвращаясь же к вопросу об обретенной самостоятельности... Да, моя фамилия в титрах. Как продюсера.

— И в названии. Как ведущего.