Итоги № 4 (2012)

— Действительно, похоже. Жара — 45–50 градусов. А еще почти нельзя пить. Воды надо употреблять такое количество, которое, с одной стороны, не позволит получить обезвоживание, а с другой — чтобы не было лишнего повода для остановки в туалет. В кабинах гоночных грузовиков установлены специальные термосы с холодной водой, в которые мы добавляем лед. Члены экипажей пьют через специальные трубочки, так как из-за тряски удержать бутылку воды в руке невозможно. Пьем, как правило, по два глотка в час. Это как раз то количество, которое необходимо для поддержания жизнедеятельности. Третий глоток — уже лишний, ведет к потоотделению.

— А что с питанием? На Олимпийские игры российская делегация всегда берет с собой неприкосновенный запас в виде водки, красной и черной икры. Возит ли такой НЗ ваша команда?

— У нас другой тип НЗ — сало, сырокопченая колбаса, вяленая корюшка. Наши друзья и болельщики нас традиционно снаряжают в гонку. Высокие физические нагрузки требуют хорошего питания, а «Дакар» — гонка очень продолжительная, без дополнительных калорий совсем тоскливо будет. И все равно худеем от нагрузок — я терял за две недели от 5 до 8 килограммов! Организаторы, конечно, обеспечивают участников едой, но она вся на основе консервантов. И потому стараемся брать с собой натуральные продукты и готовим на бивуаке. Например, плов или картошку с мясом. К тому же берем с собой еще и березовые дрова — не меньше куба. Когда готовим в казане, запах березы напоминает о родине.

— Соперников на плов приглашаете?

— Конечно, хочется и просто по-человечески пообщаться. Соперники, если готовят что-то национальное, тоже нас приглашают. В такие минуты зарождаются нормальные дружеские отношения.

— Экстремальные условия, в которых проходит гонка, влияют на отношения между участниками?

— Естественно. Существует целый свод правил, как вести себя, если с кем-то из коллег на дороге произошло ЧП. Помощь оказывается обязательно, только если есть угроза жизни или здоровью пострадавших участников. А если машина застряла или сломалась, никто не поможет. Каждый едет за результатом. Но вне трассы мы остаемся товарищами, коллегами по ремеслу. Вот, скажем, у одного из наших главных соперников, голландца де Роя (стал победителем нынешнего ралли. — «Итоги»), возникли серьезные проблемы со спиной. Европейские врачи вставили ему в позвоночник металлический стержень, но это не помогло. Сильнейшие боли продолжались, стоял вопрос об окончании карьеры. Мы пригласили де Роя в Россию, в клинику доктора Бубновского, который сумел ранее вылечить нескольких гонщиков нашей команды с аналогичными травмами. Тот позанимался с голландцем по своей уникальной методике, и вот результат — де Рой вернулся в большой спорт.

— Получается, своими руками готовите себе конкурентов?

— Получается. (Cмеется.) Но как можно жалеть об этом, если к человеку вернулось здоровье и он вновь занимается любимым делом?!

— Цена КАМАЗа, принимающего участие в ралли, колеблется в районе 600—800 тысяч долларов. Стоимость машины у конкурентов сильно отличается от этой цифры?

— Грузовики, принимающие участие в гонке и способные в ней победить, имеют примерно одну конструкцию. Думаю, автомобили лидирующих команд стоят одинаково. Так как одинаковы стоимость комплектующих и трудоемкость производства. Я помню, что после победы команды MAN в 2007 году они выставили автомобиль Ханса Стейси на продажу за миллион евро.

— Как соотносится сегодняшний бюджет команды «КАМАЗ-мастер» с бюджетами конкурентов? Помнится, лет пять назад вы говорили, что он меньше, чем у соперников, в несколько раз. С тех пор ситуация изменилась?

— Бюджет каждой команды — это коммерческая тайна. Эту цифру мало кто разглашает, но, судя по количеству боевых автомобилей и машин-ассистанс, их бюджет точно не меньше, чем наш. И цифры, которые приходилось слышать, выше, чем то, что мы тратим на деятельность своей команды.

— Говорили также, что соперники соревнуются на машинах, близких к серийным, в то время как «КАМАЗ-мастер» выставляет технику, сделанную специально для гонки.