Итоги № 42 (2012)

— Начальство оценило победу?

— Даже и говорить нечего — Георгий Матвеевич оценил мои заслуги и наградил по-царски. Ну а после и помог мне получить образование, он устраивал мне командировки в Алма-Ату, чтобы я мог окончить там юридический институт, предварительно уладив этот вопрос с местным УВД. Я же был ссыльный, а значит, не мог выезжать за пределы поселения. Помню, как по злой иронии судьбы мне на госэкзамене по уголовному праву достался вопрос о существующих у нас мерах наказания. Отчеканив все остальные меры наказания, я, дойдя до ссылки, замялся и в конце концов огласил зал ответом, что, хотя Уголовным кодексом предусмотрен максимальный срок ссылки три года, на практике действует секретный указ Президиума Верховного Совета СССР, предусматривающий бессрочное вольное поселение. «Достаточно, — поспешно прервал меня председатель экзаменационной комиссии, — о секретных нормативных актах на экзаменах говорить не обязательно». В Москве уже после реабилитации я окончил второй институт, защитил диссертацию и вступил в Московскую городскую коллегию адвокатов.

— В адвокатских кругах у вас стойкая репутация строптивого адвоката, некоторые вас даже так называют. Это почему?

— Прозвище Строптивый Адвокат я получил, когда занимался громким делом Олега Ш., всколыхнувшим общественность благодаря публикациям в «Литературной газете» и «Правде». Оно стало высшим показателем того, как работает у нас закон, а точнее, того, как он у нас служит отдельным личностям. Именно в этом деле мне пришлось проявить максимальное упорство. Это дело впоследствии вызвало такую бурю событий, которые хорошенько встряхнули органы МВД и всю нашу Московскую коллегию адвокатов. Я взялся за него поначалу из чисто профессионального интереса. С виду оно казалось незамысловатым. В городе Щелково шестнадцатилетний подросток со своей возлюбленной по имени Алла явился с повинной в милицию, утверждая, что именно он виновен в преступлении, которое взбудоражило накануне весь город: в канаве с десятью ножевыми ранениями был найдет труп таксиста. Девушка призналась в соучастии в убийстве только из-за любви к мальчишке. Все это было бы похоже на историю Бонни и Клайда. Но Олег был щуплым и физически неполноценным парнем — одна нога у него была короче другой, и он просто не смог бы справиться со здоровенным сорокалетним мужиком. По версии обвинения Олег, никогда не водивший автомобиль, отогнал машину убитого из Щелкова аж в Ярославль! Алла была, как говорится, первой девкой на деревне и на Олега — ноль внимания. Ее родня гоняла юнца, но когда произошло убийство, они резко изменили свое отношение к подростку. Девушку через несколько дней освободили, Олег взял вину на себя. Мать же его была уверена в невиновности сына, и я ей поверил. После ознакомления с материалами дела для меня самооговор подзащитного стал и вовсе очевиден. В заключении судмедэксперта, в частности, говорилось, что ранения были нанесены разными ножами — на одежде Олега не обнаружены следы крови. Мне все было ясно, но я решил не давить на парня, моя задача заключалась в другом — показать и доказать парню гибельность избранной им позиции. Придерживаясь своей тактики, я заявлял одно ходатайство за другим: о проведении очных ставок Олега с Аллой, о дополнительном допросе матери убитого таксиста и так далее. За это время при ознакомлении с материалами дела Олег убедился и в неверности своей любимой Аллы, и в коварстве ее родственников — мамы и брата по фамилии Анашкин, который — внимание! — работал в милиции.

— Прямо детектив. И чем же закончилось дело?