Итоги № 42 (2013)

Разговор с фининспектором / Политика и экономика / Спецпроект

Разговор с фининспектором

/ Политика и экономика/ Спецпроект

Александр Починок — о том, как Борис Березовский снимал с работы министра по налогам и сборам, кто умыкнул шлюзы Мариинского канала и зачем Георгий Боос пилил стол в рабочем кабинете, а также история про то, как «лейтенант запаса» Филипп Киркоров налоги заплатил

 

Какие бы сюрпризы ни преподносила судьба, Александр Починок, как он сам говорит, был и остается демократом. И, похоже, это единственная константа в его дальнейшей карьере...

— Александр Петрович, почему всего через год с небольшим вам пришлось распрощаться с министерским постом?

— Все просто. Еду вокруг Кремля, проезжаю мимо Боровицкой башни — звонок по телефону от ныне покойного олигарха. Он говорит: «Надо решить вопросы по «АВТОВАЗу». Я говорю: «Нет, поскольку есть соответствующий закон». Он говорит: «Тогда другой будет решать». Я говорю: «Хорошо». Вечером по телевизору передают, что я больше не работаю.

Снять хотели и раньше. Ходили к Борису Николаевичу, говорили, что денег надо больше собирать, что можно что-то лучше сделать. Но меня отстаивал Лившиц: как вратарь на воротах отбивал такие мячи. Словом, первый раз Лившиц меня отстоял, и Чубайс его поддержал. Во второй раз у покойного олигарха сил хватило: вышиб.

Я ушел в момент, когда создавалось правительство Кириенко. Поехал документы оформлять в Белый дом. А Чубайс говорит: «Рано отдыхать — работать надо». Тут же обнаружилось, что в Белом доме как раз было вакантное место начальника финансового департамента. Со времен Чубайса без визы начальника финдепартамента в работу ничего не шло. Посадили меня в кабинет под премьерским, поставили 17 прямых телефонов со всеми, начиная с премьера. Стал разбираться с бумажками. С удовольствием работал с Кириенко.

Затем на пару недель его сменил Виктор Степанович, потом пришел Примаков. Глава его аппарата сначала каждый день звонил и спрашивал, написал я заявление об увольнении по собственному желанию или нет. Я говорил, что не написал, и дальше продолжал работать. Прошло некоторое время — перестал звонить. В аппарате премьера поняли, что мы с Евгением Максимовичем сработались, несмотря на вроде бы разные идеологически взгляды. Выяснилось, что работать очень даже можно, потому что Примаков был и остается превосходным прагматиком.

Он действительно был тем самым человеком, который необходим в годину кризиса. Обратите внимание, как он спокойно вышел из ситуации. Все боялись, что сейчас придут академики, дадут ему коммунистические программы, но этого не произошло. И Примаков, и Маслюков в коммунистическую сторону не двинулись ни на йоту. Они принимали действительно разумные решения, потому что Евгений Максимович абсолютно государственный человек. Ведь он прекрасно понимал, что не надо было идти в премьеры, поскольку это ему ничего не добавляло: у него была прекрасная работа на посту главы МИДа, он уже был всемирно уважаемым человеком. Но сказали: для России надо, и он пошел.

В общем-то понятно, почему так получилось. На самом деле и Кириенко предлагал довольно хорошую программу по выходу из кризиса. Но даже очевидно разумные варианты законов, которые вносило его правительство, азартно топили в Думе исключительно потому, что вносил их он. Кириенко вызывал аллергию у огромной части думцев — и по взглядам, и по внешнему облику, и по всему, отсюда и стремление закопать его любой ценой. С Евгением Максимовичем такой трюк не проходил. А он проводил массу радикальных либеральных вещей, и из его уст это нормально воспринималось.

— Ваше третье пришествие в правительство случилось по приглашению Степашина?

— Да, Сергей Вадимович вновь пригласил меня на пост министра по налогам и сборам. К этому времени система сбора налогов уже работала как часы. Был лавинообразный рост, мы все время перевыполняли план. Я ставил в кабинете новогоднюю елочку, когда на улице еще было плюс 30.

Главное, возможно, было в том, что когда я в 1998 году уходил с этого поста, то передал место очень приличным людям. Борис Федоров искренне старался действовать, Жора Боос, по-моему, вообще раньше трех ночи с работы не уходил. Иногда ездил на мотоцикле домой. Говорил: «Так хорошо по пустой Москве ездить». Появились прекрасные молодые специалисты, очень толковые системщики, компьютерщики, много толковых руководителей департаментов. Кстати, тот же Михаил Мишустин тогда пришел в налоговую службу. Сложилась очень четко работающая система.