Итоги № 51 (2012)

«Свободный французский народ, уважаемый всем светом, принесет Европе достойный мир», — заявлял Бонапарт в одном из своих первых манифестов. Будущий император был не только успешным полководцем, но и бойким журналистом и энергичным издателем. Именно Наполеон, позакрывавший большинство изданий и оставивший в Париже лишь те самые пресловутые четыре газеты — Le Moniteur, Le journal de L'Empire, La gazette de France и Le journal de Paris, — создал практикуемую порой и по сей день систему управления прессой. Принципы ее просты, как штык: дозировать информацию, плохие новости не сообщать, а про врага — только негатив… Не случайно Клеменс фон Меттерних, австрийский канцлер, напишет: «Для Наполеона пресса стоит трехсоттысячной армии».

Начиная войну, Бонапарт, как это ни парадоксально, громче всего кричал о мире. «Главной идеей Великой армии было установление долгожданного мира в Европе, — говорит этносоциолог и историк Кирилл Серебренитский. — Европейские страны так давно и беспрерывно воевали между собой, что идея создания единой армии, гаранта мира на континенте, не могла не привлекать народы». В общем, как шутили в советское время, комментируя рост военного бюджета в СССР: «Ради установления всеобщего мира на Земле камня на камне не оставим».

С первого дня после перехода российской границы для солдат и офицеров начали выпускать печатаемые в походных типографиях официальные бюллетени. Автором был сам Наполеон, который порой с поля боя диктовал «агитки» своим помощникам и секретарям. Помимо отправки в Великую армию бюллетени отсылались эстафетами в Париж, где отфильтрованные самим же императором новости перепечатывались в газетах. Цензура была настолько жесткой, что доходило до печальных казусов.

Например, когда союзники заняли Париж, они с удивлением узнали, что французы и понятия не имели об исторической битве при Трафальгаре в 1805 году, в которой адмирал Нельсон разгромил франко-испанский флот. Или еще, забегая вперед: не дождавшись окончания битвы при Ватерлоо 18 июня 1815 года, Наполеон отправил в Париж триумфальную реляцию. Правда, попасть в газеты она не успела. Через считаные часы после сообщения о «разгроме английских войск» его армия перестала существовать...

Но вернемся в 1812-й. Всего за этот трагический для французов год было издано двадцать девять армейских бюллетеней. Несмотря на то что тираж их в силу полевых условий был весьма ограничен, эти издания оперативно доставлялись в войсковые соединения. Там бюллетени зачитывались перед строем унтер-офицерами, капралами. Любое упоминание какой-либо воинской части воспринималось солдатами и офицерами Великой армии с неподдельным энтузиазмом. И тем не менее поговорка «Врет, как бюллетень» вошла в армейский лексикон и жива во французском языке по сей день. Не без причины: чем дальше от европейских рубежей уходили воины Великой армии, тем явственнее они осознавали несостоятельность информации, сработанной под диктовку Бонапарта. Важную роль в ее дезавуировании сыграли усилия российского агитпропа.

На удар мы ответим ударом

«Французские солдаты!.. Не верьте больше обманчивым заверениям, будто вы сражаетесь за мир, нет, вы сражаетесь ради ненасытного честолюбия вашего повелителя… Возвращайтесь к себе или примите пока убежище в России…» — призывали листовки, которые французские гренадеры находили на всем пути, пока шли до Москвы. «Германцы! Вы, коих завоеватель пригнал к границам России, покиньте знамена рабства, соберитесь под знаменами отечества, свободы, народной чести…» — обращались русские прокламации к немцам и австрийцам, воевавшим под знаменами Наполеона. Подобные воззвания уже на вторую неделю войны находили у солдат итальянского корпуса Великой армии. Чуть позже — польского, испанского… Как потом признает в мемуарах Филипп де Сегюр, один из наполеоновских адъютантов, русские листовки, регулярно забрасываемые в части Великой армии казаками и партизанами, производили на солдат и офицеров Бонапарта «развращающее» действие.

По большому счету, если бы не извилистая петербургская дипломатия, Россия была бы подготовлена к ведению контрпропаганды куда лучше французов. А так братание двух императоров — Александра и Наполеона — на плоту в Тильзите летом 1807 года спутало все карты. Адам Чарторыйский, возглавлявший министерство иностранных дел России, двумя годами ранее представил царю секретный план. Согласно ему в Санкт-Петербурге создавалась антифранцузская газета Le Journal dе Nord, преобразованная впоследствии в Le Journal de St.-Petersbourg.