Итоги № 53 (2011)

ВУС, военно-учебную специальность, мне определили хитрую — артиллерист-звукометрист. По звуку пущенного снаряда я должен был определять точку нахождения вражеской батареи. Первые десять дней ходил по территории части в своих белых кроссовках, поскольку мне не могли подобрать сапоги 47-го размера. Штаны не прикрывали щиколотки, самая длинная форма, которая нашлась, была намного короче, чем надо... Как-то осенью поехали на полигон, и по ночам я физически не влезал в палатку, ноги торчали наружу. А на улице — температура в районе ноля. Замерзал жутко, спал, не снимая сапог! Двойные портянки не спасали. Зато до заморозков мы успели собрать в лесу вокруг полигона тьму грибов — белых и подберезовиков. Хватило на неделю полевых сборов. Более вкусного ризотто я в жизни не ел. Клянусь! Даже офицеры приходили дегустировать. Забавно вспоминать это сегодня... Хотя случались и не слишком смешные эпизоды. Учебку я проходил в части № 63309 под городом Мулино Горьковской области. Первые два-три месяца дрались с «дедами» и «черпаками» почти каждый день. У тех особой доблестью считалось наехать на студентов, припахать на халяву. Самое тяжкое испытание — натирка «машкой» казармы. «Машка» — это такая тридцатикилограммовая дура с щетками внизу. Сначала бойцы скоблили пол специальной железякой или острым осколком стекла, потом тщательно его мыли, покрывали мастикой и натирали «машкой». Мастика налипала на щетки, приходилось без конца останавливаться, прочищать штык-ножом... Мучение! Иногда «деды» в воспитательных целях заставляли драить казарму сверх наряда. Мы отказывались, тут и начиналось: «Чё, самые умные, да? А в торец получить не слабо?» Я со школы занимался карате, да и рост внушал уважение, ко мне не лезли, но я сам вступался за таких же новобранцев, не давая отбирать деньги. Наверное, это называется повышенным чувством справедливости? Старослужащим надоело терпеть, что молодой встревает не в свои дела, они вежливо спросили: «Чё лезешь? Мы же тебя пока не трогаем». Я предложил попробовать и пару раз применил секретное оружие — быстрый бег. Когда на меня одновременно бросались три-четыре «деда», я разворачивался и уходил в отрыв. Колонна быстро растягивалась, я поджидал того, кто оказывался ближе, и вырубал его, потом — второго, третьего... Сапог 47-го размера в сочетании с навыками боевого карате — мощная сила! Тактика действовала безотказно, вскоре гоняться за мной перестали. Любопытно, что те, за кого я заступался, в конфликтных ситуациях ни разу не встали на мою сторону. Поняв, что в благородство заигрываться не стоит, я без особой нужды на рожон не лез, старослужащих не дразнил. Правда, нашелся идиот, который никак не унимался, мы повздорили по-крупному, и все закончилось губой. «Дед» попытался проверить меня на вшивость, велев пожарить ему картошку. Я, понятно, не стал. Пошли другие придирки. А причина неприязни заключалась в том, что я побил принадлежавший этому сержанту рекорд части по бегу в сапогах на сто метров из положения лежа. Мой результат — двенадцать секунд ровно — на четыре десятых превосходил прежнее достижение. Вот поверженный рекордсмен и взялся прикапываться. Как-то утром я вернулся с наряда, сержант опять меня зацепил, я ему жестко ответил. Это услышал проходивший мимо офицер и дал трое суток гауптвахты за оскорбление старшего по званию. Ничего страшного, на губе было даже весело!

А спустя год меня перевели в 57-ю спортроту. Бегал уже четыреста метров за СКА Московского военного округа. Квартировали мы в Краснокурсантском проезде, рядом с ротой почетного караула, участвовавшей во всех парадах, смотрах и приемах иностранных делегаций. Из-за такого соседства дисциплина в части царила строжайшая, реальный жесткач. Круглые сутки драился плац, зимой солдатики очищали его от снега паяльными лампами, чтобы никто не поскользнулся и было удобнее маршировать. Но мы-то спортсмены, у нас свой режим! Однажды в пять утра позвонили из штаба и велели дневальному срочно поднимать роту в ружье: тревога! А боец попался молодой, неопытный, он и сказал звонившему: «Да спят еще все, час до подъема», — после чего спокойно повесил трубку на рычаг. Телефон опять стал трезвонить, солдат долго не реагировал, а потом все-таки ответил. Выслушал порцию отборной ругани, а на новое требование срочно всех будить и выдвигаться в указанное в секретном донесении место выдал бессмертную фразу: «Спортрота сдается без боя». И опять отключил связь. Шухер поднялся невероятный! Разбор полетов по полной программе! Начальство сбежалось, чтобы посмотреть на шутника. Отымели нас тогда конкретно...