Итоги № 6 (2014)

С правительственной карьерой пошло лучше. После августовского путча 1991 года у экономического руля оказался Егор Гайдар, а Памфилова была приглашена на пост министра социальной защиты населения. Как она говорила, ее вынесло на эту должность перестроечной волной: «Это была смелость неофита, не понимавшего катастрофичности ситуации». Став министром, немедленно потребовала принять закон об увеличении МРОТ. Ее решительность пришлась по душе Борису Ельцину.

Симпатия президента как раз и помешала скорой отставке социального министра, которая в той аховой ситуации казалась неизбежной. После отставки Гайдара Памфилова подала два заявления — по собственному желанию и на развод. Прошение об отставке в администрации президента теряли трижды, пока Памфилова не встретилась с Ельциным лично. Тогда он подписал четвертое. «Если бы я не протестовала против войны в Чечне, против социальной политики правительства, уверена: досидела бы до сегодня», — говорит она.

Ее борьба

Депутатский корпус вновь пополнился Памфиловой. Два думских созыва протяженностью в шесть лет пролетели быстро. Для нее это была трудная школа, возвращаться в которую она не намерена: «Я человек конкретного действия, а система законодательной власти обезличивает». Впрочем, выпала Памфилова из думской обоймы в 1999-м не по своей воле: возглавляемое ею движение «За гражданское достоинство» не преодолело пятипроцентный барьер. И она опять с головой ушла в общественную работу. На сей раз на Кавказе. «После моей первой поездки в Чечню я обратилась к Наине Иосифовне с просьбой поговорить с Ельциным о войне. Мы приехали оттуда в тревоге, понимая, что теперь десятилетиями вся Россия будет расплачиваться за тот конфликт», — вспоминала Памфилова.

А весной 2000 года Элла Александровна стала первой женщиной, баллотировавшейся на пост президента России. На выборах она оказалась на седьмом месте, набрав чуть больше одного процента голосов, после чего вновь вернулась к чеченской проблематике. Стала одним из инициаторов создания Общественной независимой комиссии по расследованию правонарушений и защите прав человека на Северном Кавказе, которую возглавил Павел Крашенинников. «Памфилова в хорошем смысле слова человек неугомонный, — поделился с «Итогами» Крашенинников. — Военные мне подчас жаловались, что она сваливалась им как снег на голову. Памфилова — человек не всегда удобный власти, но всегда организованный и держащий слово».

Насчет неудобства для власти — чистая правда. И остается только удивляться тому, почему нещадно ею критикуемая власть так любит Памфилову. На первой же встрече с Владимиром Путиным в Госдуме в 1999 году она поспорила с ним по поводу политики на Северном Кавказе. Естественно, настаивала на несиловом решении. Мало того, Памфилова была одним из немногих депутатов Думы, кто голосовал против назначения Путина премьером. Что не помешало ему спустя недолгое время пригласить Эллу Александровну на работу.

Памфилова стала главой президентской комиссии по правам человека. Свое согласие на этот, как она сама говорит, «полуживой пост» объяснила просто: надо было создать площадку, откуда правозащитники могли бы напрямую доводить до сведения власти свою точку зрения. Себя она именовала посредником между гражданским обществом и Кремлем. Причем посредничала Элла Александровна так, что мало не показалось никому. Не зря же в июле 2010 года от одного из кураторов движения «Наши», тогдашнего руководителя политического департамента «Единой России» Алексея Чадаева она заслужила эпитеты «вельможная истеричка» и «упырица». Годом ранее возглавляемый Памфиловой совет (в 2004 году комиссия была преобразована в совет) выступил в поддержку журналиста Александра Подрабинека, осаждаемого «Нашими» за статью «Как антисоветчик антисоветчикам». При этом заявления самого Подрабинека совет охарактеризовал как оскорбительные.

Ей довелось лично контактировать со всеми президентами России. Любимчика нет: «По-человечески мне нормально было общаться и с Путиным, и с Медведевым, и с Ельциным, потому что я всегда говорила им то, что думаю, и они отвечали тем же. Никаких личных претензий у меня к ним нет. Есть одна общая претензия как политика: система, которую они создали, абсолютно нежизнеспособна, тормозит развитие страны, делает ее неконкурентоспособной». По ее убеждению, если власть этого не поймет, ее заставят понять: «Это как плотина, которую общественная энергия в конце концов прорвет». По словам Памфиловой, есть признаки консолидации общества, есть запрос на справедливость — социальную и правовую. Правами человека интересуются уже не два процента населения, а десять — пятнадцать. Налицо скачок гражданской активности. А Кремль, по ее мнению, вынужден искать диалог с обществом. И ему не обойтись без посредника.