Итоги № 8 (2013)

«Насколько разглашение информации о частной жизни представителей богемы, спорта и культуры соответствует общественным интересам?» — задается вопросом глава комитета по информполитике Госдумы Алексей Митрофанов. Как он пояснил «Итогам», «желтая пресса зарабатывает на поп-идолах, благо интерес к их персонам раз в пять превосходит интерес к политикам». Так что, по его словам, неудивительно, что появилась группа людей, готовых бороться с такой прессой на системной основе. Есть, впрочем, и иное мнение: зачастую популярные персонажи зарабатывают на распространении всяческих сведений о себе любимых. Если о них никто не будет писать или показывать в телеэфире, какие же они тогда популярные? Кроме того, если кто-то интересуется такой информацией, значит, она представляет публичный интерес и, следовательно, неподсудна.

Публичная персона

Российские суды стараются учитывать практику Европейского суда по правам человека. А он, по словам Генри Резника, исходит из приоритетности статьи 10 Европейской конвенции о защите прав человека («Свобода выражения мнения»). Разбирая жалобу, в ЕСПЧ, по словам Резника, руководствуются рядом факторов. Например, имел ли место общественный интерес и является ли жалобщик публичной персоной. На Западе убеждены, что частная жизнь публичных людей априори защищена меньше. А когда СМИ или блогеры делают материалы о них, то имеют право на преувеличения и даже провокации. Иначе кто будет браться за разработку острых тем, столь необходимых обществу?

Кстати, упоминание про общественный интерес, избавляющий от необходимости согласовывать с кем бы то ни было сбор, хранение, распространение и использование любой информации о частной жизни граждан, содержится и в поправках к статье 152.2 Гражданского кодекса. Однако глава Союза журналистов Москвы, член ОП Павел Гусев считает, что если депутатские поправки будут приняты в нынешнем виде, то «расследовательская журналистика, касающаяся коррупции, контроля за деятельностью чиновников, прекратит свое существование».

Соответствующий порядок думцы решили навести и в Сети. В депутатских поправках предусмотрена необходимость опровержения сведений, порочащих честь, достоинство или деловую репутацию гражданина. В Сети это предложено делать «способом, обеспечивающим доведение опровержения до пользователей Интернета». Считать ли при этом виновным создателя информации, или того, кто поместил ее в Сеть или перепостил? Ответа нет и быть не может: поди найди!

Окучить интернет-пространство в Думе пытались уже не раз. Сегодня в палате находится несколько профильных законопроектов. Вице-спикер Госдумы Сергей Железняк, например, выступил инициатором одного из них, позволяющего устанавливать личность подозреваемого пользователя, прикрывающегося анонимностью. Проблема в том, что сделать это, по мнению специалистов, без того, чтобы не скатиться в китайский вариант Интернета, невозможно. Там, напомним, доступ в Сеть можно получить, лишь зарегистрировав все свои данные в правоохранительных органах.

Как пояснил «Итогам» глава Совета по правам человека при президенте России Михаил Федотов, совершенствование гражданского законодательства — естественный процесс, хотя «страшного отставания» действующих ныне норм он лично не заметил. Вместе с тем, по его мнению, законодатель должен быть максимально точен в формулировках, «иначе в его руках оказывается не высокоточное оружие, а оружие массового поражения».

Что ж, время есть: второе чтение законопроекта предварительно запланировано на март — апрель.

Кинозаказ / Политика и экономика / Что почем

Кинозаказ

/ 

Политика и экономика/ 

Что почем

 

5,34 млрд руб. из бюджета будет выделено в текущем году на развитие кинематографа. Это немногим меньше, чем в прошлом (5,4 миллиарда). Однако в системе распределения господдержки произошла корректировка. В Фонд кино будет направлено из госказны около трех миллиардов. Примерно две трети этой суммы по-прежнему отдадут безвозвратно студиям из числа так называемых мейджоров. К безвозвратным деньгам относятся и гранты на прошедшие экспертный совет коммерческие проекты других компаний, и субсидии для погашения процентных ставок по кредитам, взятым на производство фильмов. Зато примерно с одним миллиардом рублей государство наконец станет расставаться только на возвратной основе.

Впрочем, откуда возьмутся деньги на возврат, похоже, никто себе не представляет. Ведь наша киноотрасль убыточна: по итогам 2012 года доля российских картин в общем бокс-офисе чуть больше 13 процентов. Собственно, это и явилось причиной перестановок и перемен в Фонде кино, который должен был не просто финансировать, но и раскручивать наше кино, стремясь достичь в общей кассе 17 процентов.