Итоги № 8 (2014)

Общественное мнение разделилось: нужен нам единый школьный учебник истории, как считает Владимир Путин, или нет? Многие утверждают, что учебников получится столько, сколько ученых будут его писать, и единый просто невозможен... Но писатель и историк Леонид Юзефович согласен с президентом: учебник нужен один

 

Когда-то давно я услышал фразу: «Во Франции министр просвещения всегда знает, на какой странице раскрыты сегодня учебники у французских школьников». Во Франции, стране с давними и мощными традициями государственной централизации, по-другому и быть не может. А вот в Германии или Италии — странах, где централизация оформилась сравнительно поздно, — скорее всего, ситуация иная: я сильно удивлюсь, если мне скажут, что там на учебники тоже существует единый стандарт. В этом ряду Россия больше похожа на Францию, поэтому я думаю, что Путин прав и единый учебник истории нам не помешает.

Я преподавал историю в 90-е годы и хорошо помню царивший тогда хаос. Учебники были очень разными, стоили разных денег и продавались в разных местах, поэтому очень часто школы и родители выбирали те из них, которые просто было удобнее купить. Я работал одновременно в трех школах и был вынужден вести один и тот же курс по трем разным учебникам. Это уже само по себе форменный кошмар для учителя, но бывали ситуации и похуже: например, когда в одной параллели классы «А» и «В» учились по одному учебнику, а класс «Б» — по другому. Или, еще страшнее, когда учебники различались внутри одного класса...

Сами учебники тоже были очень разными — и по качеству, и по идейной направленности. Были пособия гипертрофированно либеральные — например, в одном из них предлагалось оценивать личность Ивана III исходя из того, «держал он данное слово или нет». Были учебники с чудовищным количеством опечаток. Был такой, в котором один наполеоновский маршал именовался «австрийским генералом», а это, согласитесь, уже не тянет на простую опечатку. Одним словом, повторюсь, человеку с моим опытом идея единого учебника по истории кажется здравой и привлекательной.

Другой вопрос, каким ему быть. Всех сегодня главным образом волнует аспект идеологической трактовки: грубо говоря, кто в этом едином учебнике будет хорошим — славянофилы или западники, белые или красные, либералы или патриоты. Мне же куда более важными представляются другие вещи. Во-первых, я считаю, что в учебнике не должно быть стилистических красивостей — всех этих «подобно черной туче стояла татарская рать на Куликовом поле», которыми увлекались составители учебников в 90-е. Во-вторых, мне кажется, что из учебников необходимо изгнать все современные трактовки личности: действия участников Народного собрания в Афинах нельзя оценивать исходя из наших сегодняшних представлений о допустимом и недопустимом, скажем, для депутатов Государственной думы. И в-третьих, мне кажется, что упор должен быть сделан не на новейшей истории, в которой в самом деле очень много политики, а на истории более ранних эпох. Необязательно доводить школьный курс истории до Путина или даже до Ельцина. Когда в школе учился я, мы полтора года изучали Древний мир, потом еще полтора года Средние века и Возрождение — сейчас же новая и новейшая история съедает буквально все. И дело тут даже не в том, что в древность можно улизнуть от тяжкой необходимости рассуждать про идеологию и выносить окончательные нравственные вердикты. Про раннюю историю детям гораздо интереснее слушать, а кроме того, именно она формирует основы человеческой образованности и культуры — грубо говоря, контрреформы Александра III забудутся через три года после школы, а слоны Ганнибала останутся с человеком на всю жизнь...

Даже и в тех вопросах, где без идеологии в самом деле не обойтись, нет необходимости так уж жестко и однозначно расставлять акценты. Дети отлично понимают такие утверждения, как «ученые еще не пришли к окончательному выводу», — более того, они их увлекают, создают интригу, дают им почувствовать себя на переднем крае исторической науки. Мы сильно переоцениваем их стремление раз и навсегда поделить все в мире на черное и белое — это скорее взрослая потребность, чем детская.