Юбер аллес (бета-версия)

- Вот-вот, - вздохнул Фридрих, - персонажей глупых американских фильмов вы помните, а настоящих героев Америки... Чарльз Линдберг - один из лучших летчиков в истории. В 1927 году он совершил первый в мире одиночный перелет через Атлантику. 33 с половиной часа без сна, на самолете, представлявшем собой топливный бак с крыльями - вообще не имевшем обзора вперед, если не считать маленького окошка перископа, неустойчивом и отвратительно управлявшемся, над лишенным всяких ориентиров океаном, без радиосвязи, без сложных современных приборов... Это был подвиг, равного которому в невоенное время я не знаю и теперь. И как Америка отплатила своему герою? О нет, не забвением - это было бы слишком хорошо. Для начала - массовой истерией обожания, в результате чего он не мог даже сдать рубашку в прачечную без того, чтобы ее тут же не украли фанаты, а толпы репортеров следили за каждым его шагом, оставляя его в покое только в воздухе. Потом у него похитили малолетнего сына. Полиция оказалась бессильна, Линдберг заплатил выкуп, но его ребенок был уже мертв, он погиб еще в день похищения. Репортеры, естественно, были тут как тут, не преминув напечатать в газете фото полуразложившихся останков... Спасаясь от всего этого кошмара, Линдберг поехал в Дойчлянд. Его приятно поразил контраст между вечно преследующей его толпой на родине и величавым спокойствием нашей страны. Он хотел остаться в Райхе, но, увы, то были времена Хитлера с их юдофобскими перегибами, увидев которые, Линдберг переменил свое решение и вернулся. Но он оставался противником войны с Германией и, веря, что столь любезные вам свобода слова и право каждого на выражение своего мнения - не пустые слова в США, активно выступал с этой позицией. Он всего-то навсего не хотел, чтобы в этом конфликте лилась кровь его соотечественников. И как соотечественники его отблагодарили? Заклеймили как "антисемита", пособника нацистов и чуть ли не ближайшего сподвижника Хитлера. Газеты печатали карикатуры и вырванные из контекста фото, авиакомпании одна за другой отказывали отличному летчику в работе... И фактически эта травля, пусть и не столь интенсивная, как в первое время, продолжалась еще тридцать лет, до самой его смерти. Линберга не спасло даже то, что он ушел добровольцем воевать с Японией. Жаль, что после войны он не перебрался к нам, при Дитле ему нашлось бы достойное место в Райхе. Но он, очевидно, до конца хотел доказать американцам, насколько они неправы...

- Какая грустная история, - печально произнесла Марта, помолчав. - Мне так его жалко, правда! И всего грустнее, что уже ничего-ничего нельзя для него сделать - я ведь не верю в загробную жизнь... Но, знаете, наверное все-таки нельзя по одной несправедливости судить обо всей Америке?

- Хороша "одна несправедливость", растянувшаяся на всю жизнь... И если Америка так обошлась со своим героем, то что уж говорить о рядовых гражданах?

- Ну... нет, вы не подумайте, что я защищаю тех, кто устроил эту травлю... но нельзя говорить, что в США совсем уж нет свободы слова. Линдберга ругали в газетах, но ведь не отдали под суд?

- Американская общественная мысль не стоит на месте, - усмехнулся Фридрих. - Сейчас там можно отправиться под суд только за то, что вы назовете негра негром, дебила - дебилом, а гомосексуалиста - извращенцем. Это - тот идеал свободы слова, к которому вы стремитесь?

Марта молчала еще дольше.

- Это, конечно, глупость, - сказала она, наконец. - Но я надеюсь, что это временные перегибы. В конце концов, Первую поправку к конституции никто не отменял...

- Да, да. Только вспоминают о ней почему-то главным образом тогда, когда кто-нибудь предлагает закрыть очередной порножурнал.

- Америка борется за свободу и права человека во всем мире! - не слушала Марта.

- "Врачу - исцелися сам", - желчно ответил Фридрих. - Кстати, насчет этой борьбы тоже могу поведать вам кое-что интересное. Вам известно, почему у России нет своей атомной бомбы? - здесь Власов рисковал: сведения, которые он собирался сообщить, были не то чтобы секретными, но, в отличие от всего предыдущего, в открытой печати не публиковались, в силу деликатности самой ядерной темы. И все же он не пожелал останавливаться.

- Потому что этого не хочет Райх! - ответила Марта с вызовом, вновь почувствовав себя уверенней.