Юбер аллес (бета-версия)

Власов повернулся было в сторону жонглера, но к тому выстроилась довольно длинная очередь, так что Фридрих двинулся дальше и подрулил к окошку избушки, пользовавшейся меньшей популярностью - видимо, по причине нехватки рекламы, а не качества: от окошка как раз отходил турист с фотоаппаратом на животе, с явным удовольствием жующий свернутый трубкой, сочащийся горячим маслом блин. Хайнц не удержался и заказал себе блины с икрой (все-таки красной, а не черной, как на пресловутом плакате), Фридрих же избрал более дешевый вариант с клубничным вареньем. Выбор напитков тоже оказался довольно широким, включая квас, морс, лимонад и даже какой-то "горячий сбитень", но друзья не стали экспериментировать и взяли себе обычного чаю с лимоном. Ближайший свободный стоячий столик был не слишком чистым - кто-то уже успел капнуть на него медом и пролить маленькую лужицу какой-то темной жидкости, возможно, того самого сбитня - но, пока Фридрих брезгливо косился на этот непорядок, Хайнц водрузил поднос с заказом прямо на лужицу и тем пресек дальнейшие сомнения. Власов намеренно встал спиной к оставшемуся позади плакату.

В первую минуту они лишь активно работали челюстями, ибо прогулка на свежем воздухе и впрямь изрядно разожгла их аппетит. Но затем Эберлинг, все еще жуя блин, вернулся к разговору:

- Воф, нафйимех, амехихансы...

- Ты прожуй сначала.

Хайнц сглотнул.

- Американцы, говорю. Их можно упрекнуть в чем угодно, только не в отсутствии патриотизма. Но они рисуют свой флаг на лифчиках и трусиках. Один тип из политотдела говорил мне, что даже на презервативах. Как думаешь - зачем?

- Тоже мне, нашел обладателей тонкого вкуса! Да они просто не понимают, какая это пошлость и профанация!

- Кому надо, тот все прекрасно понимает. Просто флаг на таких местах на подсознательном уровне связывает идею американского патриотизма и идею секса как приятного занятия - как бы ты к нему ни относился...

- Я никогда и не отрицал, что оно приятное. Я лишь говорю, что оно превращает разумное существо в скотину. Как и алкоголь, как и другие наркотики.

- Хорошо, хорошо, не будем спорить. Пусть в скотину. Простейший механизм формирования условного рефлекса, как у собаки Павлова. Но это работает! Американцы апеллируют к низменному - и выигрывают. А мы все больше говорим о высоком и священном, и обыватель начинает зевать, - Эберлинг отправил в рот очередной кусок блина.

Вокруг по-прежнему было полно народу, клубившегося между павильонами. Какой-то невысокий мужичонка, проталкиваясь за спиной Хайнца, задел того плечом и буркнул по-русски извинение. Эберлинг дернул щекой, но не стал оборачиваться.

- Знаешь, я совсем не уверен, что выигрыш ценой низменного оправдан, - произнес Фридрих. - Я даже не уверен, что это вообще можно назвать выигрышем.

- Ой, ну можно подумать, мы не занимаемся тем же самым! Все эти наши песни о девушке, ждущей солдата, как бы ее ни звали - Лили Марлен, Эрика, Доротея, Герда Урсула Мари - они к чему апеллируют, по-твоему? Просто мы ведем себя ханжески, не называем вещи своими именами, не говорим, что этот солдат сделает с девушкой, когда она его таки дождется. Скунсы действуют прямее - и получают лучший результат.

- Между прочим, от этих песен я тоже не в восторге, - пробурчал Фридрих и отхлебнул чаю. - Не с музыкальной точки зрения, конечно...

- А потому, что они пропагандируют любовь, то есть столь презираемое тобой неразумное поведение, - подхватил Эберлинг. - А ты лучше подумай - многого ты добьешься от солдата, пропагандируя ему разумное поведение? Сам сегодня говорил - военные песни апеллируют к эмоциям. Почему? Потому что солдат глуп и не понимает доводов разума? Нет! Потому что доводами разума невозможно убедить его отдать жизнь. Любая потеря для человека - это потеря лишь какой-то части его мира. Потеряв жизнь, он теряет весь мир. Часть всегда меньше целого. С рациональной точки зрения жертва жизни никогда не оправдана. Поэтому да, ради твоих высоких идеалов нужно превращать человека в низменную нерассуждающую скотину.

- Жизнь, так или иначе, конечна... - начал отвечать Власов, и в этот момент у него зазвонил целленхёрер.

Фридрих поспешно вытер пальцы салфеткой и выхватил трубку. Звонил шеф.

- Это Клаус Ламберт, - сообщил Мюллер без предисловий.

- Когда и куда? - спросил Власов столь же лаконично.

- Завтра около полудня в Москву.

Фридрих похвалил свою интуицию: значит, все-таки не в Бург. Он хотя бы находится в правильном городе, и время еще есть.

- И знаете, что самое скверное, мой мальчик? - продолжал шеф. - Не то, что я узнаю об этом только сейчас. А то, какими окольными путями мне пришлось это узнавать. Словно речь о тайном визите какого-нибудь американского генерала в Афганистан.

- Он знает об угрозе теракта?

- Он не станет слушать без очень веских доказательств. Сочтет это провокацией врагов, которые хотят сорвать его визит.

- Значит, моя задача...

- Как минимум, добыть эти доказательства. Как максимум, разумеется - ликвидировать угрозу, как таковую.