Иудейская война

Сверх всего найдено было нагроможденное там царем разного рода оружие на 10 000 человек, равно еще сырое железо, медь и олово. Эти широкие приготовления имели серьезные основания. Ирод, как говорят, приготовил эту крепость местом убежища лично для себя на случай опасности, угрожавшей ему с двух сторон, во-первых, со стороны иудейского народа, который мог свергнуть его и водворить

[440]

на престол прежнюю династию

{44}

; большая же и серьезнейшая опасность угрожала со стороны египетской царицы Клеопатры. Последняя не скрывала своих отношений к Ироду и, напротив, беспрестанно приставала к Антонию с просьбой убить Ирода и подарить ей царство иудеев. И действительно, надо только удивляться, как Антоний, порабощенный, к несчастью своему, любовью к ней, не послушался ее требований, при всем том никто не мог ручаться, что он ей не поддаться. Вот какие опасения побудили Ирода укрепить Масаду. Обстоятельства между тем сложились таким образом, что он этой крепостью создал для римлян последнее препятствие в войне с иудеями.

5. Когда римский полководец, как выше уже сообщалось, окружил всю местность снаружи обводной стеной и принял тщательные меры к тому, чтобы никто из гарнизона не мог бежать, он приступил к осаде, хотя для закладки валов найден был лишь один пригодный для этой цели пункт. За крепостью, господствовавшей над восходящей к дворцу и на вершину утеса западной дорогой, находилась скала с огромной площадью, далеко выступавшая вперед, но лежавшая на 300 локтей ниже Масады. Она называлась Левкой{45}. На эту скалу взошел Сильва и приказал своему войску занять ее и подвозить к ней землю. И вот усердными работами многочисленной армии сооружена была могущественная насыпь в 200 локтей высоты, но и этот вал оказался все еще недостаточно высоким и прочным, чтобы служить базисом для машин, а потому на нем воздвигнуто было из камней новое сооружение 50 локтей ширины и такой же высоты. Машины были той же конструкции, что и прежние, придуманные при осадах Веспасианом, а затем Титом; была также построена еще башня 60 локтей высоты, которая сверху донизу была обшита железом и из которой римляне метали камни и другие стрелы, отгонял со стены ее защитников и не позволяя им даже показываться из-за нее. Одновременно с тем Сильва приказал построить большой таран и с того же пункта беспрерывно потрясать эту стену. На разрушение последней едва ли можно было надеяться, ему же все-таки удалось пробить в ней брешь. Но сикарии поспешно выстроили другую стену, которая должна была противостоять машинам. Для того чтобы придать этой стене мягкость, которая могла бы ослаблять силу ударов, они придали ей следующее устройство; взяли длинные балки, плотно связали их концами и расположили двумя параллельными рядами друг от друга на расстоянии толщины стены, а промежуток между ними заполнили землей; для того же, чтобы при [441] возвышении постройки земля не осыпалась, они соединили продольные балки поперечными. Это сооружение получило, таким образом, некоторое сходство с домом. Удары машин, вследствие упругости материала, ослаблялись, а от сотрясений здание оседало и делалось, напротив, еще прочнее. Когда Сильва это заметил, он решил, что огнем скорее можно будет взять стену: по его приказу солдаты начали бросать на нее массами горящие головни. И действительно, постройка, состоявшая большей частью из дерева, быстро зажглась и вследствие своей легкой доступности была охвачена пламенем до самого основания. В начале пожара дул северный ветер, который был опасным для римлян, так как он отгонял пламя от крепости и направлял его прямо им в лицо. Уже они потеряли почти все надежды на успех вследствие того, что вместе со стеной могли сгореть также и их машины. Но внезапно, как по божественному мановению, ветер переменил свое направление, обратился к югу и направил огонь против стены, которая горела уже сверху донизу. Римляне, обрадовавшиеся божественной помощи, возвратились в лагерь, решив на следующий день напасть на врага. На ночь они усилили стражу, дабы никто не мог бежать из крепости.