Иудейские древности

4. Такими словами Рувил старался расположить Иосифа в свою пользу. Тот же, узнав, что отец еще жив и брат не убит, приказал посадить их в тюрьму, как бы для того, чтобы при случае подвергнуть их допросу под пыткой. На третий же день он велел их привести и сказал: «Так как вы настаиваете на том, что явились сюда без злых умыслов против царя, называете себя братьями и приводите даже имя вашего отца, то вы заставите меня вполне поверить этому, если оставите у меня одного из своих братьев, которому здесь не будет причинено ни малейшего зла, отвезете хлеб к отцу своему и затем вернетесь сюда назад ко мне совместно с тем своим братом, которого, как вы утверждаете, вы оставили там; это и будет доказательством истины [ваших заявлений]». Тогда братья переполошились еще более, разрыдались и стали друг друга укорять в гибели Иосифа, говоря, что им послана эта беда в виде наказания Господа Бога из-за него. Рувил же стал им особенно усердно указывать на тщетность такого изменения мыслей, от которого Иосифу уже не будет никакой пользы, и стал настойчиво требовать, чтобы они твердо переносили свое горе, которое послал им Господь в возмездие за Иосифа. Так говорили они между собою, не предполагая, чтобы Иосиф понимал язык их. Вследствие слов Рувила всех охватило глубокое раскаяние в совершенном поступке, за который, по их убеждению, они теперь, по постановлению Господа Бога, терпят заслуженное наказание. Видя их в таком беспомощном состоянии, Иосиф сам горько заплакал, но, не желая это показывать братьям, удалился, а затем уже снова вышел к ним. Удержав Симеона в качестве заложника и поручителя в возвращении братьев, он дал им возможность закупить хлеб и позволил уехать, причем повелел своему слуге тайно вложить в их мешки деньги, которые они привезли с собой для закупки хлеба, и дать им уехать с ними.

5. Слуга исполнил повеление. Прибью в Хананею, сыновья Иакова рассказали отцу все случившееся с ними в Египте: как их приняли за соглядатаев, как они рассказали, что они братья и явились, оставив одиннадцатого брата дома у отца, как они оставили Симеона у правителя [египетского], пока Веньямин не явится к последнему в подтверждение справедливости их слов. Затем они стали упрашивать отца, чтобы он без опасения отпустил с ними юношу. Иаков же был вне себя от того, что сделали сыновья его, и, горюя о задержании Симеона, считал безумным подвергнуть той же участи и Веньямина. И несмотря на все упрашивания Рувила и на то, что тот предоставлял ему в полное распоряжение своих собственных детей, так что, если бы с Веньямином приключилось что-нибудь во время путешествия, дед мог бы убить их, старик все-таки не соглашался. Братья же были в крайнем смущении от всех этих несчастий, а еще более смущали их деньги, которые они нашли скрытыми в своих мешках с хлебом. Когда же привезенный ими хлеб стал приходить к концу, а голод все более усиливался, Иаков в такой крайности решился отпустить с братьями Веньямина, так как им нельзя было вернуться в Египет, не исполнив возложенного поручения. Он при существовавших условиях не имел возможности поступить иначе, тем более что бедствие росло с каждым днем, да к тому же присоединялись неотступные просьбы сыновей. Особенно Иуда, человек по природе крайне решительный, стал настаивать на том, что Иакову не подобает ни бояться за брата, ни предполагать ничего опасного [для него], так как все, что бы ни случилось с братом, будет зависеть от воли Господа Бога, даже если бы он и оставался у него здесь дома; при этом он стал уговаривать его не осуждать [всех] их таким образом на явную гибель и своим безрассудным страхом за сына не лишать их возможности получить хлеб от фараона, тем более что следует подумать и о спасении Симеона, как бы тот не погиб из-за удержания Веньямина от путешествия. Когда Иуда продолжал убеждать старика доверить сына и его судьбу Господу Богу, говоря, что он сам либо вернет его ему живым и здоровым, либо умрет вместе с ним, Иаков согласился, доверил им Веньямина, дал им двойную плату за хлеб и велел отвезти в подарок Иосифу произведения Хананеи: бальзам, мирру, пряности и мед. При отъезде сыновей с обеих сторон было пролито много слез: отец беспокоился, вернутся ли его дети здравыми из путешествия, они же боялись, как бы им застать [при возвращении] отца еще в живых, а не умершим от глубокой по ним печали. Такое горе удручало их весь первый день; старик пребывал в своей скорби дома, сыновья же держали путь к Египту, облегчая свою настоящую печаль надеждой на лучшее будущее.