Иудифь (СИ)

«Пусть Бог рассудит между  нами с вами!

Вы сделали великую неправду -

и, хоть всегда на то имели право,

не сдали Ассирийцам город сами.

И вот теперь имеем мы ответ:

помощника у нас для жизни нет!

Бог предал нас в их руки на погибель:

уморят нас и голодом и жаждой.

Не вынести, не выстоять отважно,

не пережить детей невинных гибель.

Так пригласите их теперь. Отдайте

весь город их войскам на разграбленье.

Мы встретим Олоферна появленье

покорно, без торжеств,  и без проклятий.

Пусть мы рабами станем у него,

но жизнь младенцев нам ценней всего.

Пусть грабят город, жгут, крушат жилища…

Хотя и горькой будет эта чаша,

зато живой душа пребудет наша,

не сгинут дети без воды и пищи.

Мы призываем небеса и землю,

мы Бога всей душою призываем

 в свидетели пред вами. Умоляем

Того, Кто грех народа не приемлет,

Того, Кто ныне за грехи отцов

от нас сегодня отвратил лицо:

так пусть же неизбежное свершится»!

В собрании рыдания и клики,

и плач единодушный и великий.

Все стали громко Господу молиться.

И Озия сказал, поднявшись с места;

«Скажу одно – не унывайте, братья!

Ещё пять дней прошу терпеть и ждать я.

Ещё пять дней переживём мы вместе.

Я верую – небесный наш Отец,

Господь наш Бог не бросит нас вконец.

Он милость обратит Свою на муки

народа перед вражеским напором,

и снова повернёт на нас свой взор Он,

и не отдаст во вражеские руки.

Но, если эти дни пройдут, как прежде,

и помощи Господней нам не будет,

и станут умирать от жажды люди,

и мы лишимся всяческой надежды,

тогда по вашим поступлю словам

и Олоферну город наш отдам».

И Озия народ многострадальный

на этом отпустил в свой стан с собранья.

И каждый нёс на Бога упованье

в добре Его и милости бескрайней.

И вновь мужи на стенах и на башнях

свой город от пришельцев охраняют.

Что с ними будет завтра не гадают,

но умереть в бою способен  каждый.

Охвачен город скорбью и тоской,

и жажда давит чёрною рукой.

*****************************

  1.Количество войск по разным спискам указывается различно: то — 170 000, то 172 000, то 120 000; последняя цифра указывается и в параллельном месте самой книги. То же колебание цифры оказывается и в исчислении всадников — по одним спискам 12 000, по другим даже 22 000.

  2.Сыны Исава — едомляне, жившие на границе Палестины и соседние с ними моавитяне — издавна были наиболее враждебными по отношению к израильтянам народами. В данном месте они показывают себя как нельзя более верными себе и изобретают столь коварное и сильное средство для удовлетворения своей расовой злобы и мести по отношению к Израилю. Далее сообщниками коварного плана едомлян и моавитян поименовываются также сыны Аммона — аммонитяне, вполне разделявшие чувства первых в отношении евреев и, несомненно, заслужившие разделить вместе с ними печальною славу изобретения и осуществления бесчеловечно жестокого и варварски коварного плана.

  3.Екревиль — имя местности, греч. ’Εκρεβὴλ, а также ’Ακραβὴλ — упоминаемое у Иосифа Флавия в «Иудейской войне» III, 3, §5 — ’Akrabah (’Ακραβαττά), у Евсевия Иеронима — Acrabi, лежавшая в 3 часах пути восточнее от Неаполиса по дороге к Иордану и Иерихону. От этой Acrabi носит свое имя целая топархия Акрабитенская в средней части Палестины.

  4.Хус — греч. Χούς, иначе Χουσί, или еще Οὔζ, Vetus Latinus Chus — не совсем удачно некоторые читали здесь — χουσεί (יתוב) — кутеи-самаряне. Более близко к истине другие объясняли это чтение от Χουρίς, сближая последнее с нынешним Dshurish.

Мохмур (имя потока) греч. Μοχμούρ, Vetus Latinus Machur, по код. Герм. 15. Pochor — это, вероятно, нынешний Wadi Makhfыrijeh.

Иудифь, глава восьмая

Происхождение, жизнь и благочестие Иудифи; Увещание Иудифи; Ответ Озии.Происхождение, жизнь и благочестие Иудифи; Увещание Иудифи; Ответ Озии.

В те дни была в нагорной Ветилуе

одна вдова, довольно молодая.

По смерти мужа, радости не зная,

она жила, по мёртвому тоскуя.

Красавицу ту Иудифью звали.

А род её старинный Иудейский –

ровесник череды колен еврейских,

уходит в незапамятные дали. 1

Прожитые с Манассией года

в душе её остались навсегда.

В расцвете сил он умер Божьей волей:

во время жатвы, солнцем опалённый,

он слёг в постель на гибель обречённый,

и похоронен был с отцами в поле.

А Иудифь – вдова уже три года.

Идёт четыре месяца четвёртый.

Но муж в её душе живой, не мёртвый,

постыла ей ненужная свобода.

И памяти покойного верна,

постится, Богу молится она.

Поставила шатёр на кровле дома

и чресла во вретище обернула,

вдовства одежды скромно подтянула,

себя лишая радостей знакомых.

И пост могла прервать тогда лишь только,

когда Израиль праздновал извечно,

что Бог велел в столетьях бесконечных,

судьбу свою неся сквозь время стойко.

Богата Иудифь, и полон дом

и золотом, и звонким серебром.

Ей муж оставил слуг, поля и нивы,

и разный скот, и всякие владенья.

Но только наяву и в сновиденьях

она во власти дней былых, счастливых.

Прекрасную вдовицу молодую

никто не укорял недобрым словом -

она ведь всем всегда помочь готова.

Её не доставали сети зла -

она богобоязненна была.