Юго-запад

— И немножко авансом на будущее, — добавил Мазников.

Сестра устало отмахнулась.

— Не уговаривайте, пожалуйста! Порядок есть порядок. А кроме того, товарищ старший лейтенант, — строго взглянула она на Казачкова, — вы, вероятно, забыли, что у вас сейчас перевязка?

— Перевязки, перевязки! А какой толк?!

Глаза Казачкова опять потускнели. Друзья должны уходить, и кто знает, когда он теперь с ними увидится и увидится ли вообще. Разговаривая с Мазниковым и со Снегирем, он как-то забыл и о своей ноге, и о своем одиночестве, и о безрадостном будущем калеки, которое он каждую ночь рисовал себе все мрачней и мрачней. Они сейчас уйдут, и он останется один, наедине со своими невеселыми раздумьями о том, что ждет его впереди. Длинная дорога, сначала в кузове грузовика, потом — в пропахшем карболкой санитарном поезде, потом... Потом опять госпитальная белая палата, койка, перевязки, операция, глаза врачей, не умеющие, хоть и пытающиеся скрыть правду...

— Ну держи, Костя! — Мазников протянул ему руку.

Казачков схватил ее обеими руками, болезненно улыбнулся:

— Всего, комбриг!

— Адрес наш не забыл?

— Помню.

— Пиши! Нас не будет, ребята ответят.

Снегирь тоже пожал Казачкову руку, но, взволнованный и растроганный, ничего не сказал. Уже подходя к двери, он вдруг что-то вспомнил, вернулся, достал из кармана гимнастерки белую, цвета слоновой кости, автоматическую ручку с тонкой золотистой планочкой зажима.

— Вот, бери... Это я в немецком штабе под Рацкерестуром тогда нашел.., Видно, генеральская. Писать нам будешь.

— Спасибо, Снегирек!

В коридоре было пусто и пахло лекарствами. Виктор и Снегирь прошли в маленькую комнатку у выхода на улицу, сдали дежурной санитарке халаты. На крыльце остановились закурить. Вдоль длинного медсанбатовского здания дул сырой ветер. Начал падать редкий липкий снежок.

Скучными глазами Виктор посмотрел сначала на небо, потом на Снегиря.

— Двинемся?

— Двинемся, — вздохнул тот.

Недалеко от шлагбаума, где стоял их мотоцикл, в конце неширокой яблоневой аллейки, по которой, темнея на снегу, тянулась извилистая тропка, им навстречу попалась Никитина. Она была в шинели, накинутой поверх белого халата, чистая косыночка туго стягивала ее золотые волосы.

Увидев Мазникова и Снегиря, Ниночка удивленно взмахнула ресницами:

— Это... вы?!

— Мы, — улыбнулся Виктор.

Перед ним вдруг мгновенно высветилось недавнее прошлое: перевязки в медсанбате, новогодний вечер, танцы, последняя встреча в каптерке старшины. Он только сейчас понял, что все это время, весь этот месяц — и на окраине Бичке, и под Замолыо, и в черной ночной степи возле господского двора Петтэнд, и в тишине тыловой деревушки Шошкут — оно жило в нем, недалекое счастливое прошлое...

Он протянул Никитиной руку:

— Здравствуйте!

— Здравствуйте, товарищ гвардии капитан.

— А мы были у вас в гостях, — сказал Виктор, не выпуская ее маленькой холодной руки.

— Вы хотите сказать — у Кости Казачкова?

— Собственно, у Кости... Не повезло ему.

— Товарищ гвардии капитан, — улыбаясь одними глазами, официально подтянулся Снегирь. — Разрешите, я пока мотоцикл опробую. У него что-то... той... магнето...

«Ах, Снегирек! Добрый ты малый! Мотоцикл в идеальном порядке... А ты, ты — честнейший и милейший хлопец, покраснел даже от такой маленькой и такой простительной лжи», — растроганно подумал Мазников, догадавшись, что Снегирь хочет оставить их вдвоем.

— Идите, — кивнул он. — Если это нужно...

Виктору стало вдруг стыдно за наивную уловку Снегиря. Ниночка могла подумать, что он и Снегирь предварительно обо всем договорились, «разработали план операции».

— Странно, — усмехнулась Никитина. — Ваш товарищ великодушно оставил нас одних, а мы, наверно, так и будем молчать?

— Не сердитесь на него, он очень хороший парень, — тихо сказал Мазников. — И подождите, пока кончится война...

— То есть?

— Тогда я приеду в медсанбат, разыщу вас и увезу с собой.

— А вы решительный молодой человек! Не думала.

За деревьями раздался длинный хриплый гудок мотоцикла. Он прозвучал несколько раз, напоминающе и призывно. Виктор недовольно поглядел в ту сторону.

— Это уже вас? — спросила Никитина,

Он вздохнул:

— Надо ехать. Время кончается.

— Счастливо!

— Спасибо.

— И постарайтесь дожить до конца войны, чтобы сдержать свое обещание.

— Вы смеетесь надо мной?

— О, вы еще и обидчивый. Но, по-моему, напрасно. Всего наилучшего!

Виктор проводил ее взглядом до самого подъезда. Вспорхнув на ступеньки крылечка, Никитина обернулась, помахала рукой и скрылась за дверью...

После обеда около столовой Виктора и Снегиря догнал солдат, связной из штаба полка.

— Товарищ гвардии капитан, разрешите обратиться?

— Ну?

— Командир полка вас вызывает.

Виктор вопросительно взглянул на Снегиря, потом вновь повернулся к связному:

— Всех командиров рот вызывают?

— Не знаю, товарищ гвардии капитан. Мне вас приказано.

— Ладно, сейчас иду.