Юлианна, или Опасные игры

— Так ведь она права, братец Иоанн! Легко ли было девочке без женской ласки расти, сам подумай?

— Вечно ты ее защищаешь, брат Юлиус!

— Я по должности ее защищать должен, я Хранителем к ней приставлен.

— Ну-ну. Не хватало только и нам с тобой начать спорить.

— Что ты, что ты, брат! — испугался Юлиус. — Ты меня прости, это я так… Уж очень мне хочется, чтобы и Юлия к бабушке Насте отправилась вместе с Аннушкой.

— Прости и ты меня за неосторожное слово, брат.

— Я тебя понимаю, Юленька, и мне жаль, что ты совсем не знала нашей мамы. Честное слово, мне очень тебя жаль. Но ведь тут ничего нельзя поделать… — и Аннушка вдруг горько заплакала. Она заплакала раньше, чем это собиралась сделать сама Юлька. Та не ожидала такого поворота и тут же зарыдала в голос, снова валясь на землю.

— Жуть как трогательно, в натуре, — сказала Гуля, отправляя в рот конфетку. Потом вдруг губы ее скривились корытом, и она заплакала гораздо громче сестер.

— Ну а ты-то чего ревешь, как испорченная сигнализация? — спросил ее вконец расстроенный Юрик. — Кончились у детки конфетки?

— Ща! Нет, я вспомнила, как сама прямо в один час осталась сразу без отца и без матери.

Родители Гули погибли в катастрофе, и ее воспитывали дедушка с бабушкой.

— Прости, Гуля, я не подумал.

— Да ладно… Вы все думаете, что если я толстая, так и бесчувственная как пень. Толстые тоже плачут!

— Ну прости меня, дурака! Хочешь шоколадку?

— А у тебя есть? — Гуля взглянула на Юрика искоса, но с интересом.

— Нету. Я просто хотел узнать, хочется ли тебе сейчас шоколаду.

— Всегда хочется, на то он и шоколад, — вздохнула Гуля. Но плакать перестала — какие уж могут быть слезы после такого признания.

Кира мрачно глядела вдаль, швыряя в воду мелкие камешки. Потом она сказала тихо, ни к кому не обращаясь:

— Чушь какая-то. Сидят две девицы Мишины и в голос рыдают из-за того, что обе не хотят ехать учиться за границу. А тут способный и одаренный подросток, почти девушка, можно сказать, должна прозябать в обычном лицее в Санкт-Петербурге. Какая жестокая несправедливость! Да чего там хорошего-то, в этом Пскове?

— Там бабушка! — в один голос сказали сестры. Теперь они обнялись и плакали уже вместе, плакали тихо, а это значит — плакали по-настоящему горько. Остальные сидели молча, не зная, чем их утешить.

Молчали и Ангелы, с жалостью и тревогой глядя на своих подопечных.

А бесы молчали, потому что издали, с берега, им было никак не разобрать, о чем там идет разговор на Пятачке, хотя они и догадывались, что происходит там что-то необычное.

Но дальше случилось нечто уже совсем неожиданное. Аннушка достала из кармашка носовой платок, утерла сначала свое лицо, а потом принялась вытирать лицо Юльке, приговаривая:

— Не плачь, сестренка, не надо. Мы что-нибудь придумаем…

— Ни мамы у меня не было, ни бабушки не будет! — пожаловалась Юлька сестре.

— Будет, будет тебе бабушка, только не плачь. Ладно уж, поеду я вместо тебя в эту самую Ирландию. Ты только не расстраивайся так, а то у меня прямо сердце разрывается. У тебя же сегодня день Ангела!

Юлька еще крепче обняла сестру и еще сильнее заплакала — теперь уже от радости, а следом за ней снова прослезилась и Аннушка. А Гуля, естественно, поддержала их своим задушевным басом. Юрик пошарил в карманах, но платка не нашел.

— Я сколько раз говорил, что надо держать на нашем острове запас бумажных салфеток, — сказал он Кире. — У тебя есть платок?

Но Кира не ответила, продолжая сердито швырять в воду мелкие камешки.

Ангелы тоже молчали. Они, честно говоря, растерялись.

Когда вечером сестры улеглись, Юлька сказала:

— День Ангела мне понравился даже больше, чем день рождения.

— Вот и правильно. Рождаются ведь и котята, а крестятся только люди.

— Крещение[9] этим отличает нас от животных?

— И от язычников, и от тех, кто не верит в Христа Спасителя.

— Ясно. Значит день Ангела — это мой личный христианский праздник. Буду гордиться!

— Лучше спи!

— Сейчас усну, сейчас… А знаешь, Аннушка, кто мне сегодня сделал самый лучший подарок?

— Кто?

— Ты! Подумать только, я скоро увижу нашу бабушку. Какое счастье!

Аннушка в ответ только вздохнула.

— А еще я увижу дом, в котором жила наша мама, увижу все ее фотографии, ее вещи, может быть, с ее учениками познакомлюсь… Но первым делом я схожу к ней на могилку и отнесу ей цветы.

Аннушка обняла сестру.

— Так все и будет, Юленька.

Поцеловав и перекрестив на ночь сестер, Ангелы Хранители Иоанн и Юлиус оставили их под присмотром Димитриуса, Акопуса и Павлоса, а сами полетели на очень важную встречу в центр города.

Петрус, могучий и прекрасный Ангел Хранитель Санкт-Петербурга, уже поджидал их на балюстраде Исаакиевского собора в окружении бронзовых Ангелов Хранителей.

— Приветствую вас, братия!

— Благослови, Градохранитель!

— С чем пожаловали, Хранители?

— Беда у нас!

И они поведали Петрусу о своей беде.

— Аа, задали вам задачку сестрички! И чего же вы ждете от меня, какой помощи?

— Мы совета просим, — сказал Юлиус. — Как бы нам заставить их отказаться от этой опасной затеи?