Юлий Цезарь

Но наибольшую озабоченность Цезаря вызвало положение в Малой Азии. Фарнак, сын Митридата Великого и царь Боспорского государства, высадился на южном берегу Черного моря и разбил армию легата Цезаря, Домиция Кальвина, усиленную войском тетрарха Галатии Дейотара. Домиций торопился к Цезарю в Египет и потому схватился с врагом, толком не подготовившись. Он потерял большую часть войска, но сам сумел бежать и укрылся в римской провинции Азия. Одержав эту победу, Фарнак занял Понт, бывшее отцовское царство, и истребил римское население.

Тревожило Цезаря и положение в Риме. К тому времени (после победы при Фарсале) Цезарь был объявлен диктатором, но в его отсутствие Римом управлял Марк Антоний, действовавший по отношению к неугодным с позиции силы. В городе было множество нерешенных социальных проблем, включая извечные распри между должниками и кредиторами. Однако вместо того, чтобы заняться городскими делами, Антоний убыл в Кампанию, где зрело недовольство солдат, расквартированных близ Неаполя. Во время его отсутствия в Риме начались беспорядки: погромы, грабежи и насилия. Когда Антоний вернулся, сенат его обязал навести в столице порядок любыми средствами. По мнению Марка Антония, для этого следовало ввести в город войска и истребить сотни римлян, озлобленных своим бедственным положением, а зачинщиков беспорядков сбросить с Тарпейской скалы (отвесного утеса с западной стороны Капитолийского холма).

Происходившие в Риме события встревожили Цезаря, и все же прежде чем вернуться в столицу, он решил первым делом побывать в восточных римских провинциях, чтобы навести там порядок и обеспечить их безопасность. Успехи Фарнака наглядно продемонстрировали, что нестабильностью в римских провинциях и в землях, союзных Римскому государству, могут воспользоваться агрессоры и, прежде всего, Парфянское царство. Во время посещения восточных земель Цезарь также намеревался наградить тех людей, кто верно служил ему, и, что было совсем не лишним, пополнить свои денежные ресурсы.

Сначала Цезарь посетил Палестину, совершив длительный переход вдоль побережья Средиземного моря. Там он подтвердил права Гиркана II на царский престол и сан первосвященника, а Антипатру даровал статус римского гражданина. Этот статус получил и сын Антипатра Ирод. Цезарь, должно быть, встречался с этим молодым человеком, ставшим впоследствии царем Иудеи, который в пору своей всесильности придал новый блеск Иерусалимскому храму и с именем которого связана евангельская легенда об избиении младенцев в Вифлееме и «во всех пределах его».

В провинциях и землях по пути своего следования Цезарь собирал деньги, обещанные ими раньше Помпею за покровительство, а в Тире опустошил храм Геркулеса. Он также поощрял восточный обычай вручения золотых венцов проходящим через город победителям. Цезарь взимал эти поборы, как говорит его биограф Дион Кассий, не из корысти, а для содержания армии. Сам Макиавелли одобрил бы прямоту Цезаря по этому поводу:

Власть монарха зависит от двух слагаемых: армии и денег. Благодаря им она возникает, на них держится и за их счет возрастает. Армия нуждается в деньгах, а деньги добываются силой оружия. Потеря одной слагаемой приводит и к утрате другой[67].

Затем Цезарь побывал в Сирии, где уладил распри и разногласия между местными официальными лицами. Сирия граничила с Парфией, и Цезарю было необходимо обеспечить стабильность в этой провинции, равно как и ее безопасность. Проведя в Сирии несколько дней, он поставил во главе местного войска своего друга и родственника Секста Юлия Цезаря, а сам отправился в Киликию. Остановившись в Тарсе, главном городе этой провинции, Цезарь вызвал к себе представителей всех местных общин, а также людей, ранее поддерживавших Помпея, а затем отрекшихся от него после поражения полководца. Среди последних был Гай Лонгин Кассий, бывший командующий флотом Помпея (впоследствии возглавивший заговор против Цезаря). За Кассия вступился Брут, его шурин, и Цезарь благосклонно его простил. И напрасно, ибо, по словам Цицерона, Кассий уже тогда замышлял убить Цезаря.

Оставив Киликию, Цезарь прибыл в Галатию. Там к нему явился тетрарх Дейотар с покорной просьбой его простить за поддержку Помпея, к которой его принудили силой. Далее он сказал, что не его дело вмешиваться во внутренние дела Римского государства, союзником которого он неизменно являлся, а примкнул он к Помпею лишь потому, что в то время в его краях начальствовали Помпей и его сторонники и он был вынужден им подчиниться.