Юлий Цезарь

Цицерону это было очень неприятно.[387] Он только что окончил «De Republica» и мечтал о других работах, почти всецело отказавшись от политики, чтобы посвятить себя наукам. Его честолюбие влекло теперь сделаться не великим государственным деятелем, а великим писателем. И вот его, человека пера, а не меча, созданного, скорее, для библиотек, чем для полей битв, слепая судьба посылала в глушь империи вести войну против врага, уничтожившего одну из самых больших римских армий! Но человек, сурово порицавший в «De Republica» гражданский эгоизм и стремление отказываться от общественных должностей, мог ли дать пример этого эгоизма, отказываясь от первой предложенной ему должности и при таких тяжелых обстоятельствах? Это было бы сильнейшим противоречием. С другой стороны, принять провинцию побуждали его и мотивы менее возвышенного своейства. Положение с его состоянием из-за многочисленных долгов, с которыми ему не удавалось расплатиться, было тяжелым. Хотя в этот и предшествующий годы он получил два наследства, так как два друга вспомнили о нем в своих завещаниях,[388]

финансовое его положение было еще далеко не блестящим. Если бессовестный человек, управляя провинцией, мог накопить огромное богатство, то человек честный мог сколотить там лишь небольшое состояние. И Цицерон решил принять проконсульство.

Цицерон отправляется в Киликию

Он просил сопровождать себя брата Квинта, вернувшегося из Галлии, и своего друга Гая Промптина, более его опытных в военном деле. Потом он выбрал среди своих рабов и вольноотпущенников тех, которые могли помочь ему в управлении провинцией: секретарей, в том числе одного из вольноотпущенников, своего тезку Марка Туллия,[389]

и молодого раба Тирона; курьеров, которые должны были отвозить его письма в Рим и привозить на них ответы; носильщиков для путешествия; слуг, которые должны были, опережая его на один переход, снимать для него и для его свиты квартиры в городах, где он мог бы останавливаться. Он вступил в переговоры с одним из предпринимателей, дававших внаем губернаторам вьючных животных, необходимых для перевозки их багажа.[390] Он приказал погрузить на них свой багаж, багаж своей свиты, амфоры, наполненные золотой монетой, составлявшей ту сумму, которую эрарий отпустил ему для управления провинцией.[391]

Он нанял рабов, необходимых для охраны этого сокровища во время путешествия, поручил Целию доставлять ему подробные известия обо всем, что будет происходить в Риме, и отправился в путь, увозя с собой Квинта с его молодым сыном[392] и оставляя его жену в Италии. Квинт без огорчения покидал свою жену Помпонию, сестру Аттика, женщину истеричную и вздорную, которая постоянно устраивала ему сцены.[393]

Жестокости Цезаря в Галлии

Перед своим отъездом Цицерон увидел, что небольшая группа непримиримых консерваторов возобновила свои враждебные выходки против галльского проконсула. Хотя отношения между Помпеем и консерваторами с каждым днем становились все сердечнее, Помпей, после своего консульства снова удалившийся от политики, нисколько не был ответствен за эти враждебные действия против своего прежнего тестя. Он был тогда в Южной Италии, и никто не знал его мыслей о политическом положении. Цицерону, который по пути должен был видеться с ним, поручили разузнать их.[394] Но враги Цезаря даже без помощи Помпея стали смелее, ибо войне в Галлии, несмотря на ужасные опустошения, не видно было конца. Амбиориг, Коммий, Луктерий снова взялись за оружие; восстали белловаки, атребаты, кадурки, велиокассы, авлерки и сеноны. Цезарь напрасно поражал Галлию жестокими ударами; он напрасно засек до смерти в присутствии легионов Гутуатра, вождя корнутов; напрасно приказал отрубить руки всем пленным в Укселлодуне.

Щедрость Цезаря в Италии