Юлий Цезарь

Однако усилению его власти сопутствовало соответствующее прогрессивное ослабление авторитета. Постоянно принимая новые полномочия и новые почести, диктатор становился все менее и менее способным пользоваться ими и делал все больше и больше уступок своим консервативным противникам. Его положение, особенно великий проект завоевания Парфии, порождало противоречие, столь несовместимое с представлением большинства историков о диктатуре Цезаря. Если он нуждался для этой войны в полноте власти, то он должен был также стараться не оставлять в Риме слишком много врагов на время своего отсутствия и, насколько возможно, заручиться поддержкой благоприятного общественного мнения. К несчастью, сохранение чрезвычайных полномочий раздражало и задевало слишком многих. Не будучи в состоянии отказаться от этой власти, Цезарь старался смягчить это раздражение всякого рода уступками, чреватыми даже падением престижа государства. Озабоченный недовольством, давшим себя почувствовать, когда он присвоил себе право назначения всех магистратов, он смягчил свое решение и заставил Луция Антония, кажется, в начале 44 года предложить очень странный lex de partitione comitiorum, удваивавший число квесторов, с тем чтобы половина их избиралась народом, а другая половина предлагалась комициям Цезарем sine repuisa. Этот же самый закон, возможно, устанавливал также, чтобы половина народных трибунов и плебейских эдилов предлагалась Цезарем, а половина избиралась народом, а также чтобы оба консула предлагались Цезарем, а курульные эдилы выбирались народом.[839]Таким образом, права народа отчасти были уважены, а Цезарь со своей стороны мог по своей воле распределять должности своим друзьям. Без сомнения, также в угоду консерваторам был предложен lex Cassia, по которому Цезарь должен был восстановить число древних патрицианских фамилий, многие из которых пришли в упадок.

Цезарь и помпеянцы

Кроме того, он не только не обнаруживал более ненависти к помпеянцам, но дал им в последние месяцы полную амнистию. Он допустил их в Италию и возвратил вдовам и сыновьям убитых часть конфискованного имущества.[840]Он до такой степени был любезен с ними, что несколько даже стал пренебрегать своими прежними сторонниками в трудные времена его жизни.

[841]Напрасно Гирций и Панса побуждали его не быть доверчивым;[842]он распустил всю свою охрану, включая и испанских рабов; он хотел, чтобы в его прогулках его сопровождали только ликторы.[843]Предупрежденный, что в разных местах Рима происходят ночные сборища, что о нем дурно говорят и что, может быть, готовится заговор, он удовольствовался изданием эдикта, в котором говорил, что он обо всем осведомлен, и произнес перед народом речь, в которой советовал всем злословившим впредь молчать.[844]

«Я предпочитаю смерть жизни в качестве тирана»,[845]— сказал он однажды Гирцию и Пансе.

Цезарь и италийские колонии

Он давал всем разного рода обещания, возможные и невозможные.[846]Он не старался даже препятствовать более грабежу общественной казны, которому предавались его друзья у него на глазах.

[847]Диктатура, таким образом, плелась неуверенным и старческим шагом, почти такая же слабая в своих уступках и средствах, как и старое республиканское правительство. Многие из его ветеранов получили земли у Волатерр и Арреция, конфискованные, но потом возвращенные Суллой ее старым владельцам, которые были вновь отобраны Цезарем в пользу государства. Многие другие получили земли в разных местах Италии и были сделаны членами сословия декурионов или членами муниципальных аристократий, реорганизованных по Lex Julia в разных городах Италии — в Равенне, Ларине, Капуе, Суэссе, Калатии, Казилине, Сипонте.[848]Но поиски остатков домена шли медленно, так как комиссары были засыпаны рекомендациями могущественных лиц: большинство ветеранов поэтому должны были довольствоваться данными им обещаниями.[849]Заморские колонии не имели успеха: некоторые колонисты, вероятно, отправились в Лампсак[850]

и к Черному морю;[851]но подготовка относительно Карфагена и Коринфа все более замедлялась,[852]и пришлось оставить мысль о колонии в Эпире.

Цезарь и Аттик