Юмор лечит. Новые смешные рассказы о жизни

Мать как-то однажды дала Сашке денег на кино, на мороженое, еще и на проезд шесть копеек. В кино он, конечно, не пошел. Наврал матери, что в седьмой раз ходил смотреть «Человек-амфибия» – самый популярный фильм в то время.

«Играли по копейке на кон, и все эти тридцать две копейки я продул за один день», – вспоминал он интересные случаи по совету Анны Николаевны.

Мальчишки прятались с картами за старыми деревянными сараями, ловя кайф, не вынимая сигарет изо рта. Так вошли в азарт, что не заметили, как загорелся ближний к ним сарай. Кто-то из мальчишек, видимо, нечаянно бросил непогашенный окурок. Попытались затушить, но пламя быстро охватило стену до самой крыши, покрытой толем. Когда загорелись еще и два соседних сарая, пацаны-шкодники поняли, что пора делать ноги – убежали в соседний двор. Вскоре приехали пожарные, мальчишки затесались в толпе и с интересом наблюдали, как тушат сараи.

– Все, хана нам, мужики! Надо срочно на время линять из города, – здраво рассудил Жижа, как опытный бандит. – Если узнают, что это мы сараи подожгли, в тюрьму посадят. Давайте поедем во Вьетнам воевать. До Астрахани доплывем на пароходе, а там уж как-нибудь доберемся, не далеко. Приедем героями, и нас сразу простят.

Такое хорошее предложение понравилось всем. «Мы там быстро всех американцев убьем, без проблем. А главное, в школу больше ходить не надо».

– Бегите домой и возьмите денег, сколько найдете, а то долго не продержимся. Заберите документы и захватите что-нибудь теплое на всякий случай – пиджак, куртку или свитер. Во Вьетнаме вечерами тоже прохладно бывает. Через полчаса встречаемся на автобусной остановке, – распорядился главарь Жижа.

Документов Сашка никаких не нашел. Да их у него и не было вовсе. В выдвижном ящике комода, где в шкатулке лежали паспорта родителей, он обнаружил две зеленые трешницы и один красный червонец.

«Заначка мамкина, – догадался Царь. – Как здесь много, целая уйма! На черный день, наверно, копит».

Его противно мучила совесть, но одну треху он все-таки взял, чтобы не подвести компанию своих верных и преданных друзей. Сунул в авоську легкую куртку, сменил драные кеды на школьные ботинки и сел писать прощальную записку.

«Мама и папа! За меня не беспокойтесь. Я с друзьями уехал воевать во Вьетнам. Приеду героем. Ваш сын, Саша».

* * *

Приехав на речной вокзал, они сложились деньгами. Общая сумма составила целых девятнадцать рублей и сорок четыре копейки. Такой сумасшедшей суммы Царь никогда в жизни в руках не держал. Ближайший пассажирский пароход отплывал из Горького в Астрахань через полтора часа.

– Для экономии купим только один билет, самый дешевый, до ближайшей пристани, – командовал Жижа. – По билету поеду я, а вы взойдете на палубу как мои провожающие.

– Ага, какой умный! – сразу возмутился Чупа. – Нас высадят, как зайцев, а ты, значит, один во Вьетнам поплывешь. Ну уж нет…

– Да какая разница, кто из нас пассажиром будет, – нервно доказывал лидер. – Ну давай ты будешь с билетом, а мы будто тебя провожаем. Нам и на один билет может не хватить. Все равно будем спать в шлюпке. Вон, видите, четыре штуки на верхней палубе закреплены, брезентом накрыты? Залезем под брезент, и никто нас до самой Астрахани не найдет.

Купили один на всех билет до ближайшей остановки в Чебоксарах. Их восьмиместная каюта (с одной койкой на четверых) находилась на самом дне парохода, где-то возле трюма. Они только один раз заглянули в нее ради интереса и больше не появлялись. Там было очень неуютно, пахло сыростью и едким потом. На оставшиеся деньги купили в буфете пирожков с мясом, каждому досталось по три штуки. Проглотив, как удавы, единственную после завтрака пищу, попили воды из крана в туалетной комнате и пошли изучать пароход.

До ночи шлялись по палубам. Царь облюбовал себе место на корме. Ему нравилось наблюдать в тишине за уплывающими вдаль красивыми волжскими берегами. Тяга с Чупой приросли к стеклянной стене посреди парохода, через которую можно было видеть, как работали мощные механизмы в машинном отделении, вращающие огромные колеса по обоим бортам парохода. Только один Жижа чего-то мухлевал. Все прохаживался по палубам, замечая, в каких каютах пассажиры вывешивают за окна свои авоськи со скоропортящимися продуктами.

– Хватит без толку глазеть на всякую ерунду, путешественники, – выговаривал он своей банде, собрав всех на Санькином любимом месте. – Буфет уже закрыт, да и денег у нас все равно ни копейки не осталось. Жрать хочется, аж брюхо сводит. Ночь уже глухая, все спать завалились. На вот тебе, Царь, ножик. Поднимись на третью палубу – там, по правому борту, на четвертом окне от кормы висят две авоськи. Срежь их быстренько и тащи в нашу шлюпку. Мы тебя там ждать будем.

– А че я-то сразу? Я боюсь, ни разу еще ничего не тырил. Давай лучше ты сам, – заканючил Царь.

– Ты же не деньги будешь воровать, а жратву. За это сроков не дают, – уговаривал его Жижа. – Все равно каждому скоро придется чиграшить, не милостыню же нам на паперти просить. У тебя денег было меньше всех, вот тогда первым на дело и пойдешь.