Юная Венера

– Мы не на Земле, – возразил Чернов, – и паразиты тут ни при чем. Мужчины обезумели, это ясно. Но почему? Я считаю, что это вполне может оказаться экспериментальным применением нового типа психического оружия. Или отравляющего газа. Газа, который не убивает, но меняет сознание. А потом американцы высадились здесь, в этом удаленном районе, чтобы наблюдать результаты эксперимента, и взяли в плен оставшихся в живых. А теперь они возвращаются, делая вид, что хотят помочь, а на самом деле, чтобы захватить нас, если мы обнаружим доказательства того, что это их рук дело. И ваша болтовня об инфекции им на руку, доктор. Вы так не думаете? Предположим, что американцы скажут, что это местная болезнь, от которой страдают и люди. А что, если они подкинут ложные свидетельства вашей теории? Мы должны изолировать эту станцию, а может, и эвакуировать другие. И заставить американцев убраться. Но мы не сбежим. Мы будем защищать это место от врага. Мы раскроем миру правду о злодеянии, которое они совершили. Значит, так. Личная просьба, доктор. Ищите истину. А не выдумки.

Он не станет смотреть на карту и слушать предположения Кати о том, где могут скрываться оставшиеся шахтеры. Ему достаточно версии, которая подходит под его предрассудки, и менять свою точку зрения он не собирается. Это сделал враг, и он возвращается на место преступления, а значит, должен быть наказан.

Старпом и два матроса остались охранять станцию; остальные вернулись на экраноплан. Катя не была заперта в каюте, но люки и переходы на смотровую площадку были закрыты, и капитан ясно дал понять, что палуба вне досягаемости. Некоторое время она писала отчет, пытаясь, насколько это возможно, оставаться бесстрастной. Она не была уверена, что никто не прочтет его, поэтому изложила там все факты и свои предположения.

Наверху что-то грохотало и скрипело. Катя полагала, что это пусковые ракетные установки, разворачиваемые на палубе экраноплана.

Когда она закончила отчет, находиться в каюте стало невыносимо. На экраноплане велись лихорадочные приготовления. Мужчины с грохотом носились вверх-вниз по трапам. Звучали громкие команды. Все были возбуждены. Три матроса в столовой чистили карабины и не обращали внимания на Катю, пока она возилась на камбузе, и даже не повернули головы, когда она вышла с двумя кружками чаю.

Она нашла Аркадия Саранцева в рубке мониторинга и протянула ему одну кружку. Он сообщил ей, что капитан Чернов сделал доклад в Центральное управление в Космограде и к его сообщению отнеслись вполне серьезно. В радиусе трехсот километров была объявлена запретная зона, и всем английским и американским судам было приказано немедленно покинуть контролируемые воды. Американцы подали официальный протест и послали два фрегата в поддержку своего научно-исследовательского судна, которое находилось в пятидесяти километрах от берега и двигалось теперь в обратном направлении. Аркадий настраивал радар ракетной системы наведения на центральном экране: там вырисовывалась длинная линия берега, слабая зеленая точка исследовательского судна с белыми фигурками на борту.

– Мы ожидаем решения из центра.

Катя почувствовала, что у нее засосало под ложечкой.

– Чтобы начать обстреливать их ракетами?

Аркадий потягивал чай из кружки.

– Чтобы догнать и захватить их корабль. Капитан считает, что на нем есть свидетельства нападения на нашу станцию с использованием пси-оружия, и в Центральном управлении обсуждают создавшееся положение.

– Он ведь в любом случае будет атаковать, верно? Ослушается приказа, как делал раньше. Он может развязать войну.

– Он сделает то, что требуется.

– Вы же понимаете, что американцы тут совершенно ни при чем. Что шахтеры заразились чем-то и сошли с ума. Что там могут быть выжившие, как тот бедолага на кране.

Аркадий мгновение внимательно смотрел на нее, и во взгляде его было сожаление.

– Мы друзья, конечно, но, кроме того, я еще и офицер ВКФ Народной Республики и служу под командованием человека, который спас мне жизнь, – ответил он, отодвинув край тельняшки, обнажая белый шрам на плече. – Я был одним из тех, у кого была аллергия на крабов на том острове.

– Значит, вы мне не поможете.

– Я советую вам не мешать нам заниматься нашим делом.

– Я так и думала, – сказала Катя. – Но я должна была спросить, потому что не уверена, что сделаю это в одиночку.

Глаза Аркадия расширились, и он выронил чашку чая, пытаясь закрыться рукой. Но слишком поздно. Катя с размаху ударила его по голове консервной банкой, взятой на камбузе, потом еще и еще. Она била до тех пор, пока он не сполз с кресла и, закатив глаза, не растянулся на полу. Обшарив карманы, она нашла связку ключей и, повернув Аркадия на бок, в позу спящего, направилась к выходу.