Юная Венера

В кинофильмах бутылки с содовой часто фигурируют как для украшения кремом тортов, так и в качестве основного атрибута в комедиях мистера Сеннета. Но для саламандры эффект оказался трагичным: там, где газированная вода касалась ее зеленой кожи, появлялись сперва бледно-желтые, затем все более светлые и, наконец, белые бугристые ожоги. Шипение ее превратилось в визг. Она пыталась утереться лапами, но при контакте содовой с конечностями кожа на них также белела. Скрючившись, Шилистрата зашлась страшными криками, после чего сменила стратегию удерживания моста на немедленную ретировку обратно в пруд. Гривз и я, а также Балди, все еще болтающийся между нами, как вывешенный для просушки на веревку ковер, вступили на мост.

Но в дальнем его конце нас ожидало новое препятствие – вторая саламандра, настолько большая, что Шилистрата по сравнению с ней выглядела просто коротышкой, выбралась из потока, буравя нас взглядом и оскаливая пасть.

– Сэр, извольте следовать за мной, – учтиво порекомендовал Гривз, и мы с грохотом кинулись вниз по склону моста, словно уменьшенная до трех человек версия шотландских серых драгун Ее величества, идущих в атаку при Ватерлоо, как это было изображено на картине, висевшей над кроватью моей тети Далии. Гривз выпустил по врагу залп содовой почти с тем же эффектом, что и в первый раз. Как только путь очистился и мы вступили на сухую, точнее, относительно сухую почву, то изо всех сил помчались туда, где стояла ракета.

– Это было превосходно, Гривз, – отметил я на бегу.

– К сожалению, сэр, в этом спектакле еще рано опускать занавес. – Он махнул полупустой бутылкой в сторону, где сонмы тритонов выползали из воды, преследуя нас. – Не изволите ли вы еще немного ускориться, сэр?

– Просить меня дважды нет необходимости, – ответил я, выжимая максимальную скорость, на которую способен. Вскарабкавшись на вершину холма, мы вместе запихнули тело Балди в люк.

– После вас, сэр, – сказал Гривз, поворачиваясь к мосту, чтобы сыграть роль Горация.

– Забудь об этом. – Я забрал у него бутылку. – Залезай и прогрей двигатель, или что там необходимо сделать.

Разинутая пасть саламандры появилась в поле моего зрения, и я наполнил ее содовой до краев, словно бокал. За ней последовала следующая, и снова была отброшена. То же изменение цвета и выражение ужаса постигло их, и они умчались восвояси.

– Что их так беспокоит, Гривз?! – крикнул я через плечо. Позади себя я слышал щелчки тумблеров на контрольном пульте управления кораблем.

– Их шкуры покрыты кислой слизью, – не отрываясь, ответил он, – сода нейтрализует кислую среду, отчего они испытывают сильный дискомфорт, мы будем чувствовать нечто похожее, если кто-то плеснет в нас кислотой.

Я сделал еще один залп.

– Кажется, сода заканчивается, Гривз.

Я услышал новую серию резких щелчков, после чего сильные руки подхватили меня под мышки.

– Простите, сэр, – сказал он, заволакивая меня внутрь и захлопывая ногой люк. Гривз усадил меня в своего рода шезлонг, снабженный ремнями безопасности, и то же самое сделал с Балди. – Можно приступать, сэр?

– Пожалуйста, Гривз, – ответил я. – Венера потеряла для нас всю свою прелесть, если вообще ее имела.

Он уселся в кресло и нажал на рычаг. Корабль завибрировал, и я почувствовал, как мое тело стало странно тяжелеть.

Некоторое время спустя в поле моего зрения возник Гривз с чашечкой чая. Он расстегнул мои ремни, сообщив, что ввел Балди снотворное, отправив его в объятия Морфея на весь долгий путь домой.

– Не желаете ли вы тоже проспать обратный путь, сэр? – спросил он.

– Разве тебе не грозят недели одиночества?

– Месяцы, сэр.

– Вместе веселее, Гривз. Я не могу позволить тебе делать все одному.

– Благодарю вас, сэр.

Я отхлебнул чая и на мгновение задумался.

– Гривз, я попал на Венеру, потому что Слайти Туве-Випли усыпил меня. Но как он провел тебя?

– Мистер Туве-Випли не обманывал меня, сэр. Когда я увидел, что он собирается скрыться вместе с вами, то настоял, чтобы он взял и меня тоже.

– И ты бодрствовал?

– Разумеется, сэр.

– Должно быть, чертовски скучная была поездка, верно?

– Мистер Туве-Випли был настолько любезен, что научил меня играть в карточную игру под названием «пинокл». Он научился ей, когда работал с мистером Фордом в Америке.

– Хорошая игра, Гривз?

– Довольно интересная, сэр. И хотя ставки были невелики, выигрыш за несколько месяцев непрерывной игры в «пинокл» оказался существенным.

– Насколько существенным?

– Я выиграл «Лулу», сэр.

– Лулу?

– Это название ракеты, сэр. – На мгновение он задумался. – Хотя я могу его поменять.

– Будь добр. А теперь еще по чашечке чая, и мы можем сыграть партию.

– Хорошо, сэр.

– Да, Гривз.

– Сэр?

– Спасибо за… – Я сделал жест, обобщающий все многообразие наших венерианских испытаний.

– Не за что, сэр.

Гвинет Джонс

Это история о бесстрашном исследователе, добровольно согласившемся участвовать в радикальном научном эксперименте и в результате оказавшемся очень далеко от дома – и по уши в неприятностях!