Юность

И вот я здесь, подумал я и снова посмотрел на страницу лежащей передо мной книги. В конце маленького, ведущего в учительскую коридора, где располагались оба наши туалета, показалась Туриль. Она улыбнулась, но ничего не сказала, а лишь наклонилась и достала со своей полки папку.

— Здорово быть учителем! — сказал я.

— Ты погоди пока… — она коротко улыбнулась и опять скрылась за дверью.

За окном по двору шел Нильс Эрик со своими учениками. Пять лет назад мне было столько же лет, сколько им сейчас. А через пять лет мне будет столько же, сколько ему.

О, тогда я заживу. Я поселюсь где-нибудь в большом городе, буду писать, пить и жить. И девушка у меня будет красивая, стройная и гибкая, с темными глазами и большой грудью.

Я встал и прошел в учительскую, приподнял большой термос и слегка встряхнул его. Термос был пустой, и я налил в кофеварку воды, положил сверху фильтр, отмерил пять ложек и запустил оркестр — булькающий, фыркающий и кашляющий, подмигивающий красным глазом и медленно выплевывающий в прозрачный кувшин черную жидкость.

— Как у тебя, пока все хорошо? — послышалось подозрительно близко.

Я обернулся. За моей спиной стоял Ричард — он пристально вглядывался в меня и широко улыбался. Как это он, интересно, научился бесшумно ходить по школе?

— Да, можно сказать и так, — я кивнул, — тут интересно.

— Это верно, — согласился он, — учитель — профессия отличная и непростая. К тому же ответственная, это важно.

Зачем он это сказал? Ему что, показалось, будто именно это мне сейчас и надо услышать? И если так, то почему? Я выгляжу безответственным?

— Угу, — ответил я, — у меня отец учитель. Тоже на севере, но еще дальше.

— Вон оно как! — удивился Ричард, — он что, сам с севера?

— Не-а. Ради налогового вычета поехал.

Ричард рассмеялся.

— Кофе будешь? — предложил я, — скоро сварится.

— Ты давай налей-ка в термос, а я попозже выпью.

И он исчез — так же бесшумно, как появился. Даже не знаю, что мне меньше понравилось — «налей-ка» или «ты давай». И то, и другое звучало чересчур покровительственно. Если мне всего восемнадцать, это же не значит, что ему со мной позволено обращаться как со школьником? Я такой же сотрудник, как и он.

Вскоре урок закончился, прозвенел звонок, и в учительской, один за другим, перекидываясь короткими фразами, стали появляться учителя. Я поставил термос на стол и с чашкой в руках встал возле окна. Ученики уже бегали по двору. Я попытался сопоставить их лица с именами, но вспомнил лишь Кая Руала, мальчика из седьмого класса, возможно, потому, что проникся к нему симпатией, потому, что меня зацепило упрямство в его глазах, которое временами сменялось интересом и даже воодушевлением. И, разумеется, я узнал Лив, красотку-девятиклассницу. В бежевом анораке, синих джинсах и серых стоптанных кроссовках, она стояла возле стены, сунув руки в задние карманы, жевала жвачку и поправляла растрепавшиеся от ветра волосы. И Стиан — он тоже стоял там — руки в карманах, ноги расставлены — и болтал со своим долговязым приятелем.

Я отвернулся от окна. Нильс Эрик улыбнулся мне.

— Ты где живешь? — спросил он.

— Вон там, внизу, — ответил я, — в квартире на цокольном этаже.

— Подо мной, — подсказала Туриль.

— А тебя куда поселили? — спросил я.

— Сверху. Тоже в цокольную квартиру.

— Ага, подо мной! — сказал Стуре.

— Вот, значит, как оно тут все, — пошутил я. — У кого высшее образование есть, тем и квартира достается, и вид из окна, и все, что пожелаешь. А для начинающих и подвал сойдет?

— Ага, ты это сразу себе уясни, — кивнул Стуре, — все привилегии надо заслужить. Я три года в пединституте оттрубил. Хоть что-то мне за это должно перепасть. — Он рассмеялся.

— Нам теперь, может, еще и сумки за вами носить? — сострил я.

— Нет, это дело чересчур ответственное. Но предполагается, что утром по субботам вы будете делать у нас дома уборку, — он подмигнул.

— Я слышал, на выходных в Хеллевике будет праздник, — сказал я. — Кто-нибудь из вас на него поедет?

— А я смотрю, ты быстро освоился, — заметил Нильс Эрик.

— Это тебе кто сказал? — спросила Хеге.

— Да просто слышал от кого-то, — уклончиво ответил я, — и теперь не знаю — идти или нет. Одному идти как-то глупо.

— Тут такого не бывает, чтоб на праздник в одиночку идти, — сказал Стуре. — Это Северная Норвегия.

— А ты пойдешь? — спросил я.

Стуре покачал головой.

— Надо семьей заниматься, — сказал он, — но могу тебе пару советов дать. Если захочешь.

Он засмеялся.

— Я думаю туда съездить, — сказала Яне.

— И я, — подхватила Вибеке.

— А ты что скажешь? — я посмотрел на Нильса Эрика.

Тот пожал плечами:

— Может, и съезжу. Это в пятницу или в субботу?

— По-моему, в пятницу, — сказал я.

— Вообще идея неплохая, — проговорил он.

Зазвенел звонок на урок.

— Ладно, давай потом еще обсудим. — Он встал.

— Давай. — Я поставил чашку возле раковины, взял со своего стола учебники и бросился в бой — вошел в класс, сел за стол и стал ждать учеников.