Юность олигархов

Он помнил этот кабинет ещё при Юрии Владимировиче. Тогда там на стене висел один портрет — Феликса Эдмундовича. Теперь же, как с удовлетворением отметил Морозов, портретов стало два: Дзержинского и Андропова. Стало быть, новый хозяин понимает, в каком кресле оказался.

Шеф поднялся из–за стола и вышел, чтобы лично пожать генералу руку.

— Вы меня, Юрий Иванович, наверное, не помните, — он говорил негромко и быстро, — а ведь я под вашим началом ещё в конце семидесятых работал. Правда, недолго, между командировками.

Морозов, успевший хорошенько проштудировать послужной список нового шефа, не стал отнекиваться, лишь уточнил:

— Но лично мы не встречались.

— Точно. Но, надеюсь, сработаемся, — сказал шеф с едва заметной улыбкой и указал генералу на кресло возле небольшого столика, приставленного к рабочему столу. Сам он занял кресло напротив. — Давайте сразу о деле, Юрий Иванович. Нас с коллегами интересует ситуация с «Хронотопом» и «Севернефтью». Кое у кого этот вопрос вызывает некоторое беспокойство.

— Всё под контролем. Готовим преемника на место безвременно ушедшего господина Смолковского.

— Хорошо. Мы полагаем, что преемник будет достойным. Держите меня в курсе, Юрий Иванович, — шеф бодро поднялся из кресла.

— Служим России, Владимир Владимирович!

***

Полный сбор команды был объявлен в двенадцать в головном офисе. Никто ничего не знал, а Гоша сохранял ледяную таинственность — что во взоре, что в словах.

Первой подвалила Катя.

— А что? Превосходно выглядишь! — оценил Лёвка. Катя и вправду цвела — она была так весела, что Лёвка даже принюхался. Нет, Катя была трезвой и благоухала «Чероти имиджем».

— Я развожусь, мальчики, — сообщила она секрет своего цветения.

— Чего так? — удивился Гоша, а Лёвка развеселился необыкновенно:

— Побила собственный рекорд, Кэт! Сколько ты на этот раз продержалась?

— Восемь месяцев, — гордо сообщила Катя.

— В следующий раз продержишься шестнадцать, — пообещал Гоша.

— Следующего раза не будет! — уверенно заявила Кэт. — Так что вы там придумали, а?

— Секрет фирмы, — важно ответил Лёвка, сам не зная конечной цели. Он посмотрел на Гошу, но тот, весело покачивая ногой, разглядывал столь любезное ему досье на Пекаря. Да, не зря Котов рисковал головой, не зря. Он усмехнулся, вспомнив жалкий вид раненого Стаса. Прямо партизан после боя. Интересно, сделает ли он прививку от столбняка, как посоветовал ему доктор Кобрин?

Нур с Нюшей приехали вместе. Нюша по случаю последних летних деньков надела лёгкий полосатый сарафан и босоножки на таком высоком каблуке, что за неё становилось страшно. Что–то сестрица всё время с Нуром? — удивился Гоша, но вдаваться в подробности не стал. Пора было выезжать. Куда? Об этом знал только он один. Ну, чисто волшебник!

— У нас сегодня пикник на обочине? — попытался выведать Нур, но Гоша ответил загадочно:

— Почти, — и распорядился. — Едем на двух машинах. Ты, Лев, следуешь за мной. И постарайся не отставать. Ну что, народ к разврату готов?

— Всегда готов, — ответил Лёвка, искренне считающий себя народом.

Выехали куда–то на юг: по Симферопольскому шоссе. На двадцатом километре свернули направо под указатель «Звягинцево». Еще через несколько километров свернули налево — уже безо всякого указателя.

Над мчащимися машинами, перекрывая гул моторов и голоса, низко–низко пронёсся самолёт. Похоже, он заходил на посадку.

— На самолёте кататься будем?! — захлопала в ладоши Нюша.

— Точно, догадливая у меня сестрёнка, — прокомментировал Гоша. Нюша с Нуром были с ним на «форде», на заднем сиденье. Катя предпочла Лёвкину «мазду»: наверное, бывшим супругам было о чём поговорить.

И точно — это был аэродром. На лётном поле стояли лёгкие небольшие самолёты. Гоша подрулил к двухэтажному зданию, притулившемуся с краю.

— Надеюсь, паспорта не забыли? — строго поинтересовался Гоша, когда они всей гурьбой вывалились из машин.

— А тут что, до шестнадцати лет? — капризно поинтересовалась Нюша.

— Ладно. Открываю карты. Сейчас мы пройдём небольшой инструктаж, дадим подписку и — в самолёт.

— Как, прямо вот так сразу? Атака сходу? — Лёвка аж пританцовывал от нетерпения.

— Нет. Сначала парашют наденешь.

Молчание наступило гробовое. Слышно было лишь жужжание пропеллеров взлетающих и садящихся самолётов. Все словно по команде задрали головы вверх. Где–то правее от аэродрома, в кромешной высоте, от самолётика стали отделяться мелкие комочки, над которыми вдруг в секунду распускались белоснежные купола.

— Прямо ангелы, — саркастически заметил Лёвка, почёсывая затылок.

— Типун тебе на язык, — мрачно отозвалась Катя. Похоже, происходящее ей не очень–то нравилось.

Дальше всё понеслось как в мистическом сне.

Инструкторы были улыбчивы и беспрекословны.

Комбинезоны, шлемы и армейские ботинки пришлись всем впору. Сложенные за плечами парашюты на 27 кг увеличили земное притяжение.

«Аннушка» уже стояла на взлёте. Пятеро смелых, похожих на оранжевых пингвинов, гуськом прошествовали через зеленое поле и скрылись в чреве самолётика. Маленькая железная дверь неотвратимо захлопнулась. Взбесившийся адреналин ударил в головы.