Юрьев день

- Но можем мы, коли невмоготу придется, уйти от князя. Две недели во всем году на то даны. Одна -- до Юрьева дня осеннего, другая - после. Вот, Тереня, какой он, Юрьев-то день, для нас, крестьян господских.

Задумался Тренька. В диковинку ему бабушкины слова.

- А отчего тот день Юрьевым кличут? - допытывается.

- То сказ долгий.

- Поведай! - молит Тренька.

Кивает головой бабушка:

- За густыми лесами, широкими полями, за синими морями, горами высокими в некотором царстве, некотором государстве жили-были царь с царицей...

- И была у них дочь... - догадывается нетерпеливый Тренька.

- Верно, - подтверждает бабушка. - И была та царевна красоты дивной...

Размеренно двигаются бабушкины руки, быстро крутится веретено, споро вьется пряжа, неторопливо сказка сказывается. Про то, как поселился в далеком царстве страшный змей-дракон. И пришлось людям отдавать ему на съедение своих детей кровных. И как покорил змея-дракона отважный молодой воин но имени Юрий, или, что то же, Георгий, а среди простого народа Егорий.

- Оттого-то, Тереня, и празднуется каждый год Юрьев день.

Понравился бабушкин рассказ Трепьке. И того не ведал он, что не было на свете никакого змея-дракона и воина Георгия-Юрия, его будто бы укротившего. А была церковная сказка-легенда, одна из многих, в которые верили - и напрасно - люди не чета ученостью и умом Треньке и родичам.

Если бы мог прочитать Тренька нынешние книги, узнал бы, что пришел тот осенний праздник из глубокой древности. И вовсе ни при чем тут был выдуманный Георгий-Юрий. Просто, закончив тяжелые летние работы и собрав урожай, радовались люди отдыху, веселились, как могли.

И когда спросил Тренька: "Почему можно уйти от князя на Юрьев день только?" - объяснила бабушка:

- Урожай собран к той норе. Глядишь, может, кто и сумеет рассчитаться с князем.

- Значит, дядька Никола...

Стукнула дверь, у порога - легок на помине - мамкин брат. Только сумрачен, против обыкновения. Шайку скинул. Поклонился молчком.

Не раздеваясь, на лавку возле двери сел.

Тренька на деда с опаской глянул и - была не была! - выпалил:

- А правда, будто ты от князя надумал уйти?

Кивнул головой дядька Никола:

- Правда.

Дед кнут отбросил, со своего места вскочил:

- Слыханное ли дело! Сам того не знаешь, чего хочешь!

- Очень хорошо знаю, Григорий Тимофеевич, - тоже поднялся дядька Никола. - Хочу, чтобы не драли с меня три шкуры княжьи приказчики. Чтобы не пороли на княжьей конюшне безо всякой вины...

- ... чтобы государь батюшка князь Петр Васильевич тебя низкими поклонами встречал... - ядовито продолжал дед.

- Мне княжьи поклоны не надобны. Без них проживу. - Дядька Никола протянул заскорузлые свои ладони: - А вот он без них проживет ли?

Сам князь не пашет, не сеет, не жнет. Кто его кормит?

- Земля-матушка... - назидательно ответствовал дед. - Али по скудости ума не ведаешь?

С дядьки Николы гнев сошел. Посмотрел на деда сожалеючи, на лавку опустился. Сказал спокойнее:

- Ты,Григорий Тимофеевич, словно вчера на свет родился. Тебе ли не знать, что без крестьянских наших рук земля хлеба не даст? Семь потов на ней прольешь, тогда, может, и отблагодарит хлебушком в урожайный год. А ты тот хлебушек - князю...

Дед тоже поутих.

- Одно скажу, Никола: от добра добра не ищут. У князя крестьян и холопов много, оттого на каждого, глядишь, чуть поменьше тяжести ложится.

- Я так думаю, Григорий Тимофеевич, что от множества холопов и крестьян он одного человека ни во что не ставит. Да и повинностей, что ни год, все более взваливает.

- Найдешь ли лучшего, чем князь?

- И искать не буду.

- Как так?

- На вольные земли пойду.

- Эва! - изумился дед. - Где их теперь сыщешь?

- Мудрено, верно. Ноне, почитай, вся земля на Руси под царем да царевыми людьми. Подамся на южные али на восточные окраины. Все полегче.

- Стало быть, уходишь? - вставила робко Тренькина мамка.

Поникла лохматая голова дядьки Николы.

- Скопил небольшие деньги. Думал, откуплюсь. Куда там! Княжеские приказчики даром хлеба не едят. Ловко насчитали... Только упрямый я.

Не в нынешний - в другой Юрьев день, а уйду.

Встал дядька Никола. Шапку нахлобучил.

- Прощайте.

К двери шагнул, а она ему навстречу сама распахнулась. Не по щучьему велению, понятно. На пороге - тетка Настасья, жена дядьки Николы, с сыном, пятилетним Тишкой. Увидела мужа, перекрестилась:

- Слава тебе господи! Ушел с утра раннего на княжью усадьбу и ровно в воду канул. Ну, горе мое, неужто отпустил князь?

Более прежнего помрачнел дядька Никола:

- Кабы так...

Ушли дядька Никола с теткой Настасьей, дед неодобрительно, с укоризной бородой помотал:

- Вовсе без понятия мужик. Князьюшке за все доброе, что людям делает, в ножки надобно кланяться, богу за него молиться.

С дедом спорить никто не стал. Однако и согласия никто не выразил.

Молча поужинали.

Почитай, без слова единого спать легли.

Глава 2

ШЕСТАЯ ЛОЖКА

Утром дед толкает Треньку:

- Подниматься пора. Мамка печь топить будет.

Спит Тренька, бормочет что-то невнятное, в ответ на дедовы слова.

Дед свое:

- Терентий, а Терентий! В который раз говорю: мать принимается печь топить, слышь?