Юрьев день

Чуть не каждый день вышагивает три версты туда да три обратно.

Ласка с Бураном радуются ему, почитай, как самому Митьке. Мудрено ли? Митька отойдет куда-нибудь - вместо него Тренька. Собакам шерсть щетками вычесывает, лапы, коли надо, моет. Играет с ними без устали.

Мать сердится:

- Дома бы посидел!

Тут за Треньку - отец:

- Не девка, чтоб за мамкин подол цепляться. Мужик растет.

- Лесом ходит... - тревожилась мать. - Волки там.

- Л я их палкой! - показывает Тренька палку, что вырезал ему из молодой крепкой березы Митька.

Не знает мать, плакать или смеяться.

- Нешто от волков палкой отобьешься?

- А я их напугаю!

Вот тебе и весь сказ!

Храбрится Тренька перед матерью. По правде, страшновато в лесу.

Особенно коли припозднится с обратной дорогой. Хрустнет поодаль ветка у Треньки душа в пятки. Ну, а как и впрямь волк или медведь караулят?

Учил дед: самое последнее - от зверя иль животного бежать, будь то волк, собака или бык бодливый. Никак нельзя свой страх показывать. Потому хоть и озирается Тренька, однако крепится, шагу не прибавляет.

Иной раз для храбрости даже песню запоет.

Однако чем далее, тем короче становятся дни и длиннее ночи.

Все позже занимается тусклый осенний рассвет, и все раньше опускаются густые темные сумерки. И лес день ото дня делается мрачнее и словно бы гуще.

Как-то сам Митька, проводив Треньку, сказал:

- Ты погоди пока ходить ко мне. Снег ляжет, в лесу посветлее будет, да и зверь по белой тропе осторожнее станет - тогда другое дело. Вчера ночью волки в двух дворах овец порезали и потаскали.

Жалобно посмотрел Тренька на старшего брата:

- Взял бы меня на псарню? Работы не боюсь, какую хочешь сделаю.

Попроси мамку с тятькой, может, отпустят, а?

- Эх, Тренька, глупый ты человек, - вздохнул Митька. - Раньше времени в хомут-то чего лезть? Еще запрягут, повезешь свое. На княжьей псарне служить - не у мамки на печке нежиться.

Тренька нос повесил. Митька его кулаком легонько в бок:

- Вот на княжескую охоту, коли пожелаешь, могу взять.

Не поверил Тренька.

- Хитрости тут особой нет, - пояснил Митька. - Князь по первой пороше ладит большую охоту и будет собирать кричан - людей, которые бы зверя гнали. Туда и поставлю.

- Митька! Вот спасибо-то! - возликовал Тренька. - А маманя дозволит? забеспокоился.

- То моя забота, - сказал Митька. - Наперед ничего не говори. Жди первого сНега, а с ним - меня.

Дороги обратной в тот день не заметил Тренька. Кажись, в единую минуту три версты отмахал.

Дома теперь одолевала Треньку мука. Как не поделиться с отцом или дедом новостью? Однако не велел Митька про охоту сказывать, и молчал Тренька, хотя стоило ему это труда великого.

Только раз сто на дню выбегал из избы: посмотреть, не выпал ли снег.

Однажды, решив, что утро наступило, скатился с полатей полусонный - и на крыльцо. Глядь, темным-темно вокруг. На черном небе звезды мигают. Месяц тонким серпом светит. Плюнул с досады, в избу вернулся.

Мать проснулась:

- Аль с животом неладно?

- С чего взяла? - удивился Тренька.

- На двор бесперечь бегаешь.

- Так просто, на волю, душно в избе, - слукавил Тренька.

Вздохнула мать:

- Чуден ты стал, Терентий. А отчего - не пойму.

Однако, сколько ни бегал Тренька, нету снегу, да и все тут. Шумит потемневший осенний лес. Треплет ветер грязную солому на крышах.

- Зима припозднилась ноне, - сказал как-то деду.

Тот лохматые брови вскинул:

- Будто? А я думал, все своим чередом идет. Знать, ошибся на старости лет. Чего тебе вдруг зима понадобилась?

Заерзал Тренька на лавке. Правду все одно не скажешь. Особенно деду.

- Соскучился по зиме да по снегу, - ответил.

- То, конечно, причина, - посмотрел дед на Треньку непонятно. - Уважу, будет тебе завтра зима.

- Смеешься все...

Утром проснулся Тренька - в избе светло. Выскочил на крыльцо.

Батюшки! Всю землю точно лебяжьим пухом укрыло. Лежит тот ослепительный белый пух повсюду: на деревьях, крышах, заборах. Даже с неба падает хлопьями крупными, медленными.

Завопил Тренька от радости:

- Ого-го-го! Зима! Зима при-шла!

За спиной дверь стукнула.

Оглянулся - дед на пороге. Вспомнил Тренька вчерашний разговор:

- Деда, как ты зиму-то сделал?

Смеется дед.

- Нешто зиму можно сделать? Приметы есть, когда чему быть: холоду иль теплу, дождю иль солнцу. Вчера по тем приметам - в какой цвет солнце закат окрасило, откуда ветер дул, как птицы кричали и по многим другим - увидел, что должно быть ноне снегу. А ты - зиму сделал...

За дедом на крыльцо отец вышел, мать, бабка. Щурятся все от яркого белого снега. Улыбаются. И впрямь - праздник!

Тренька между тем уши навострил. Донесся издали конский топот.

- Скачет кто-то! - объявил.

- Кому к нам скакать, - обняла Треньку мать, - выдумщик ты мой.

Тренька из материнских рук освободился:

- Слышите?

Отчетливо раздался со стороны Троицкого приближающийся стук копыт.

- Кто бы это? - удивился дед.

Показался из-за леса всадник. Лошадь под ним вороная, а одежда и шапка алые, огнем горят.

- Митька! - закричал Тренька. - Митька скачет!