Юрг Иенач

Мейер не обратился ни к моменту основания Швейцарского союза, с которым связана знаменитая легенда о Вильгельме Телле, ни к истории возвышения и укрепления Швейцарского союза в результате неоднократных побед швейцарцев над войсками австрийских Габсбургов и немецких князей, — побед, с которыми связано героическое предание о Винкёльриде, бросившемся против австрийских копий на верную смерть и увлекшем в атаку своих земляков.

Мейер выбрал то время, когда Швейцария, маленькое государство, состоящее из полунезависимых кантонов, не признанное иностранными державами, оказалась вовлеченной в Тридцатилетнюю войну 1618–1648 годов, в которой участвовали прямо или косвенно почти все европейские государства.

В такой обстановке герою мало было одного бесстрашия и преданности. Не обойтись ему без жертв и сделок с совестью. Сложность нравственного конфликта, неизбежного в подобных условиях, и привлекла Мейера.

Желая показать связь этой войны с событиями в Швейцарии, Мейер постоянно упоминает о войне. Многие его герои в ней участвуют, с горячностью спорят о ее перспективах и возможном исходе. Многие герои пытаются в войне найти выход из тяжелого положения: не выполнивший обещания, данного швейцарцам, впавший в немилость при французском дворе, герцог Роган уезжает в войска Бернгарда Веймарского и погибает в сражении; Иенач, после того как в 1620 году католическая партия в его стране одержала верх, тоже уезжает сражаться на стороне Протестантской лиги. Но война — не выход из положения ни для страны, ни для отдельного человека. Мейер показывает это ясно. Роган погибает, а Иенач ничего не добивается на войне для своей страны. Нужны другие средства. Ибо корни этой войны — Мейер понимает это очень глубоко — лежат в сфере политики.

Главными причинами Тридцатилетней войны были политические конфликты, которые невозможно было решить на «поле чести». Начиная с XIV века в Европе усиливаются тенденции к национальному объединению и централизации государств, осуществившиеся в Англии, Франции, Швеции, Дании и проявлявшиеся в той или иной степени у всех других народов, в том числе и в раздробленных государствах — в Италии и в Германии. С огромной силой выразил эту тенденцию Никколо Макиавелли, самый тонкий ум этого времени, допускавший любые отступления от норм нравственности во имя торжества объединительных начал в Италии. Идеи Макиавелли, воплощенные в трактате «Государь», его высказывания о Швейцарии не раз цитируют герои Мейера. Они им понятны.

В противовес этой линии национального развития Европы, в XVI веке фантом всемирной, универсалистской империи на некоторое время обрел видимые очертания в монархии Карла V Габсбурга, в которой, по выражению современников, никогда не заходило солнце. Ему были подвластны Австрия, Тироль, Штирия, Каринтия, Крайна, Чехия, Венгрия, а также Нидерланды, Испания с ее территориями в Италии и колониями за океаном, земли Германской империи.

После отречения Карла V от германского престола образовались две ветви дома Габсбургов: австрийская и испанская. В руках австрийских Габсбургов в XVI и XVII веках находилась германская императорская корона. Испания выступала в союзе с Австрией, поддерживая ее стремление к главенству в Германской империи в пику Франции, так как боялась усиления на Рейне по соседству с Нидерландами мощной державы.

Германия оставалась раздробленной. В ней после поражения Крестьянской войны восторжествовали территориальные князья, самыми сильными, кроме дома Габсбургов, были владетели Баварии, Саксонии, Бранденбурга. Франция, превратившаяся к этому времени в сильное абсолютистское государство, пользовалась раздробленностью Германии и преследовала свои политические интересы.

Руководил французской политикой в то время (1624–1643) кардинал Ришелье, провозгласивший тезис о том, что благо государства превыше всего.

Политические противоречия переплетались в этот период с религиозными разногласиями, связанными с победой реформации. Окончательно сложились все три течения в ней. Лютеранство в Германии стало оплотом княжеской власти и усилило княжеский сепаратизм и раздробленность страны, где часть княжеств оставалась католическими, часть — протестантскими. Кальвинизм распространился во всех странах, где победила буржуазия, и стал господствующей религией в Англии, Нидерландах, Скандинавии, а цвинглианство, более радикальное направление в догматике, требовавшее республиканской организации общины верующих, не вышло за пределы Швейцарии, — но там оказало глубокое влияние на борьбу городских низов с патрицианскими родами и земельной аристократией.