Юридическое мышление: классическая и постклассическая парадигмы

Следует отметить, что, по оптимистическому мнению Павла Чикова, руководителя международной правозащитной группы «Агора», «интенсивность сталинских репрессий, которые выкосили в 1930-х огромное количество людей, постепенно стала снижаться. Репрессии не могут долго быть на подъеме»227. П. Чиков предупреждает о дилемме, перед которой оказалась российская власть сегодня: «сократить огромный силовой аппарат, простаивающий в отсутствие реальных угроз режиму, или сконструировать новый образ врага». Напоминая о разгоне протестных акций, деле

Pussy Riot, обысках у критиков публичной власти, «болотном деле», пакетах репрессивных законов и других политико-правовых реалиях, юрист заявляет: «За последние три года рынок репрессий в целом падает. Но при этом некоторые сегменты растут / … / Нет системного давления на неправительственные организации, на СМИ, даже на политическую оппозицию. Но что касается массовых акций протеста, то здесь ситуация отличается: количество привлеченных растет, количество арестов – тоже. Есть административное давление, новые составы КоАП, новые прецедентные дела»228

.

Исследуя правовое мышление с точки зрения прогноза будущих юридических статусов (свидетель – обвиняемый – подсудимый – осужденный) необходимо учитывать значительное количество политико-правовых факторов. Дело в том, что правовой ландшафт в постсоветской России продолжает формироваться не только прямыми, но и скрытными действиями силовых ведомств, которые вот уже более века являются архитекторами отечественного правопорядка. Поэтому способность юридического прогнозирования напрямую зависит от возможности получать информацию о тенденциях в деятельности субъектов публичной власти.

Недавно судья Конституционного Суда РФ Константин Арановский назвал Советский Союз «незаконно созданным государством» и заявил, что Российская Федерация не должна считаться правопреемником «репрессивно-террористических деяний» советской власти. По его мнению, Россия должна обладать конституционным статусом государства, «непричастного к тоталитарным преступлениям»229. «Российская Федерация не продолжает собою в праве, а заменяет на своей территории государство, незаконно однажды созданное, что и обязывает ее считаться с последствиями его деятельности, включая политические репрессии», – написал он в особом мнении к Постановлению КС РФ от 10 декабря 2019 г.230

Это заслуживающее внимания мнение судьи Конституционного Суда, вероятно, направлено на сохранение своего институционального статуса через оправдание сложившегося в последние двадцать лет политико-правового режима. Российские судьи уголовной юрисдикции, являясь либо «выходцами из силовиков», либо в прошлом секретарями и помощниками «выходцев из силовиков», устраняются от исполнения обязанностей осуществления судебного контроля за деятельностью правоохранительных органов. Устранение суда от контроля за действиями оперативных работников, следователей и прокуроров связано не только с тем, что почти все судьи уголовной юрисдикции являются выходцами из силовых ведомств и судебных канцелярий, но также с особым механизмом утверждения только «послушных» юристов на судейскую должность и с максимально легким лишением статуса судьи в случаях нелояльности к субъектам исполнительной власти. Эти аспекты необходимо учитывать при прогнозе изменения правовой ситуации, если в траекторию развития правоотношения попадает судебная инстанция.

4.4. Парадигма силовых ведомств, неподконтрольных населению

Юридическое прогнозирование невозможно без учета политико-правовой реальности, пронизывающей все отрасли права. «Вертикаль власти»231, фундирующая социальные, экономические и юридические процессы, вырабатывает правила, скрытые от большинства населения. Действительные основания назначения и увольнения руководителей судов и структур правоохранительной системы утаиваются от общества, методы формирования правовой политики и настоящие причины внесения изменений в законодательство (даже в Конституцию) не раскрываются.