Юрий Андропов. Последняя надежда режима.

Федорчук был крайне недоволен работой своего предшественни­ка: «Почему не было настоящей борьбы против националистов?» По его мнению, сделал вывод Шелест, борьба — это когда просто без разбора сажают в тюрьму. Федорчук заявил: «Мы работаем на Союз, мы интер­националисты, и никакой Украины в нашей работе нет*.

Шелест записывал: «Федорчук очень интересуется, чем занима­ется ЦК и Совет министров. Научный отдел в КГБ упраздняется. Фе­дорчук недопустимо груб с аппаратом комитета, высокомерен с това­рищами по работе».

Федорчук требовал то одного исключить из Союза писателей, потому что он придерживается антисоветских взглядов, то другого не выбирать в члены-корреспонденты Академии наук, потому что он сын жандарма, требовал арестов.

Новый хозяин Украины Владимир Васильевич Щербицкий по идее должен был испытывать симпатию к Федорчуку. В реальности он чув­ствовал, что и сам в определенной мере находится «под колпаком» КГБ: ни один шаг Щербицкого не оставался без внимания Федорчука и Цинева. Так что Щербицкий к Федорчуку относился с настороженно­стью, понимая его крепкие связи в Москве. А Цинев, в свою очередь, обо всем происходящем на Украине напрямую сообщал Брежневу.

Виталий Врублевский, бывший помощник Щербицкого в книге «Владимир Щербицкий: правда и вымысел» пишет:

«Федорчук внимательно присматривался к окружению Киапимира Васильевича и его помощникам... Несколько paз он приглашал меня вместе с женой на обед. Федорчук оказался интересным собеседником. Однако во время встречи я ни на минуту не забывал, что передо мной матерый контрразведчик. И хотя понимал: война — дело суровое, но все равно точила мысль, что на совести собеседника десятки, если не сотни расстрелянных людей. И вряд ли все они были шпионами и диверсантами.

Мысль эта не оставляла меня и тогда, когда Виталий Василье­вич показывал тщательно подобранную коллекцию магнитофонных кассет (в основном классической музыки), и когда приглашал выпить. А вид­но было, что выпить этот физически крепкий, точно налитой силой мужик мог и умел. В беседе похвастался, что как-то, играя в би­льярд, перепил самого Якубовского, командующего Киевским военным округом.

О Якубовском, двухметровом гиганте, ходили легенды. Вполне серьезно рассказывали, что, когда Якубовскому докладывали о случа­ях попадания в вытрезвитель офицеров, он искренне возмущался и ни­как не мог понять:

— Ну, выпил свои восемьсот грамм. Чего шуметь? Иди себе ти­хонько домой...»

Через два года после переезда Федорчука в Киев по всей Украине прошла волна арестов диссидентов. Многие из них после перестройки стали видными деятелями культуры, депутатами укра­инского парламента.

Поводом стало задержание туриста из Бельгии, которого на­звали эмиссаром ОУН — Организации украинских националистов. Он пы­тался ввезти в страну издания на украинском языке, судя по всему совершенно безобидные.

«Федорчук начал планомерную работу по искоренению «инако­мыслия» и всякой «идеологической ереси», — вспоминает Врублевский. — К этому он был хорошо подготовлен, и его тяжелую руку вскоре по­чувствовали многие... Снова стали печь «дела». Серьезный удар был нанесен по хельсинкскому движению, инакомыслию, национально созна­тельной оппозиции. Федорчук на этом «заработал» орден Ленина. Вме­сте с идеологическим, моральным террором, вводимым секретарем ЦК КПУ по идеологии Маланчуком, репрессивные методы КГБ создавали тя­желую атмосферу...»

Виталий Федорчук проработал на Украине почти двенадцать лет и пользовался полным благорасположением Брежнева. Андропов не спе­шил представлять Федорчука к званию генерал-полковника. Брежнев напомнил Юрию Владимировичу, что пора это сделать. И все благодаря Циневу, который к тому времени стал первым заместителем председа­теля комитета.

«Под руководством Федорчука очередная попытка национального возрождения была ликвидирована, — пишет Врублевский. — Задача, по­ставленная Москвой перед Виталием Васильевичем, была выполнена. Убежден, что перевод Федорчука в Москву с облегчением восприняли на Украине не только творческая интеллигенция, но и лично Щербиц­кий. Думаю, что он не мог забыть то, что к снятию его предшествен­ника с должности Федорчук тоже приложил руку».

Михаил Сергеевич Горбачев вспоминает:

«Когда я спрашивал Юрия Владимировича, как работает его преемник, он нехотя отвечал:

— Знаешь, я разговариваю с ним только тогда, когда он мне звонит. Но это бывает крайне редко. Говорят, поставил под сомнение кое-какие реорганизации, которые я провел в комитете. В общем, де­монстрирует самостоятельность, хотя, как мне передают, очень сори­ентирован на руководство Украины. Но я не влезаю.

И это понятно, потому что председатель КГБ выходил прямо на генсека, да и выбор Федорчука был сделан самим Брежневым».

Может быть, Андропов был слишком мнителен, но у пего, види­мо, были основания остерегаться своего преемника.